— Вперед! — крикнул он. — На ту сторону!
Странная Компания припустила бегом, цепочкой, Сварог кинулся замыкающим — и, уже почти достигнув искореженного носа, спохватился: а филин? Оглянулся. Золотой Филин, распростерши крылья, неподвижно лежал на дне у самого борта «Принцессы», на спине клювом вверх. Когда его накрыло, Сварог не заметил…
Осточертевшая уже очередная лестница все той же длины и наклона, на сей раз уходящая вправо, вверх. Все лестницы вели вверх…
Открыл дверь, остановился на пороге, озираясь. Прежде он ни разу не видел двух схожих залов — вот и сейчас обнаружилось нечто новое. Квадратная коробка, стены и потолок покрыты черно-белыми узорами, как обычно здесь, хаотичными, неприятными для глаза. Как и следовало ожидать — дверь в противоположном конце зала. Пол — из огромных квадратов, белых и черных, напоминающих что-то знакомое, но чувства в таком раздрае, а мысли в боевой отрешенности, и как-то не лезет в голову догадок…
— Вперед, — хрипло сказал он.
Он не подал команды держаться цепочкой, и сподвижники двинулись этаким журавлиным клином, по тройному ряду квадратов. Уже одолели полпути… Сварог машинально сосчитал клетки — восемь в ширину, восемь в длину, общим числом шестьдесят четыре…
Шакра-чатурандж!
Он ничего не успел ни крикнуть, ни сделать — справа от него огромный белый квадрат встал на ребро, словно повернулся на невидимой оси, проходившей аккурат посередине, и Тетка Чари провалилась туда, взмахнув руками, далеко внизу раздался затухающий крик, из образовавшегося проема ударило жаром, словно взметнулось высокое пламя. И тут же белый квадрат встал на место. Нечеловеческий рев Шедариса, он кинулся туда, упал на колени, попытался вцепиться руками в пол, что-то сделать — но ничего, конечно же, не вышло, растопыренные пальцы скользили по белоснежной поверхности.
Смерть тебе сулит шакра-чатурандж…
Сварог одним прыжком оказался рядом, громко рыча что-то нечленораздельное, поднял за шиворот, толкнул вперед, закричал что было мочи:
— За мной! След в след!
«Что же выходит? — смятенно подумал он. — В каждом зале гибнет кто-то один, согласно давнему предсказанию? А сколько таких залов вообще? Не хватит ли на всех?»
Страха не было, отчаяния тоже, но тоскливая безнадежность, если быть честным перед самим собой, маячила где-то поблизости, и не так уж далеко…
Он постарался отогнать эти мысли, шагал с величайшей осторожностью — и, едва край черного квадрата, на который он ступил — предпоследнего перед белым, за которым была дверь, вдруг ушел из-под ног, Сварог отчаянным прыжком метнулся в сторону, растянулся на соседнем белом квадрате, гремя оружием, успев крикнуть:
— Всем стоять!
Слева от него ударило жаром, но почти сразу же черный квадрат встал на место — больше всего походило на тупой, нерассуждающий механизм, а не устройство, управлявшееся чьей-то волей. Сварог, все еще лежа на прохладном и твердом полу, видел лицо Шедариса — не лицо, звериную морду, готовую рвать клыками направо и налево, брызгая кровью, перехватывая глотки и дробя позвонки.
Но ведь до сих пор нет конкретного, осязаемого противника, на которого можно броситься и попытаться убить. Нет, хоть ты тресни. Быть может, это и есть самое жуткое…
Сварог поднялся. Пошел первым. До двери они добрались благополучно. Конечно же, очередная лестница, высокой кривой уходящая влево. Ну да, они поднимаются все выше и выше, хотя невозможно определить даже приблизительно, насколько высоко поднялись…
Овальный зал, напоминающий разрезанное вдоль вареное вкрутую яйцо, и не только формой: посередине — неправильный желтоватый круг, от него расходятся концентрические беловатые и желтоватые полосы. Стены и сводчатый потолок покрыты сплошной россыпью беловатых и желтоватых клякс, прилегающих друг к другу плотно, как мозаичные камешки. По обеим сторонам, от двери до двери растут в один ряд деревца не выше человека — темно-серые, корявые, голые ветви усыпаны ярко-алыми круглыми плодами размером с детский кулачок. Лихорадочно перебрав в памяти предсказания Лесной Девы, Сварог так и не нашел подходившего бы к этому залу — или очередной подвох?
— Коробочкой! — приказал он.
Они двинулись к двери, сбившись в кучку, ощетинясь стволами. Прошли уже треть пути, ничего не произошло…
Резкий звон, словно дернули струну расстроенной великанской гитары!
Все до единого плоды вдруг раскрылись. Из них таращились самые натуральные глаза — белок, бледно-зеленая радужка с вертикальным, кошачьим черным зрачком… Сварог положил палец на спуск, самую малость надавив — и они продолжали путь, потому что ничего другого больше не оставалось. Ярко-алые плоды шевелились на черенках, как рачьи глаза, провожали их пристальным нелюдским взглядом. Сварог уже взялся за ручку — а ничего так и не случилось, ровным счетом ничего, лишь глаза пялились им вслед…
Лестница, конечно. Уходящая вверх несколькими зигзагами разной длины — словно декорация к какому-нибудь авангардистскому спектаклю. Но высота примерно та же — наблюдается некий стандарт. «Значит, не в каждом зале ждет смерть?» — подумал Сварог с некоторым облегчением. Прошли ведь благополучно, а на лестницах ни разу ничто не подстерегало, если не считать ожившей статуи, не причинившей ни малейшего вреда…
— Привал, — решительно сказал он и первым присел на нижнюю ступеньку, как на скамейку.
Остальные последовали его примеру. Пятеро нас было, было нас немало…
Глянул на сидевшего слева Шедариса — уже не звериная морда, самое обыкновенное человеческое лицо, только закаменевшее. — Достал из воздуха сигарету, прикурил, коснулся фильтром пальцев друга:
— Шег, покури…
Шедарис, не поворачиваясь в его сторону, застыв, взял сигарету, стал затягиваться механическими движениями заводной игрушки. Глядя в никуда пустым взглядом, сказал, почти не шевеля губами:
— Добраться бы до этой твари…
— Повезет — доберемся, — сказал Сварог.
Посмотрел на остальных — лица сосредоточенные, злые, но ни на одном не видно ни страха, ни безнадежности. Никто не сломлен, а это глазное…
— Ну что, — сказал Сварог с кривой улыбкой. — Затащил я вас?
— Да ладно тебе, — сказала Мара с вымученной улыбкой. — Не дети малые, знали, куда шли…
— Вот именно, — сказал Леверлин.
— Доберемся, — с яростной убежденностью сказал Бони. — Доберемся, клочки по закоулочкам пустим… Сам видишь, командир, оно не везде бьет…
— Вижу, — сказал Сварог, поднялся и раздавил подошвой окурок. — Ну, пошли?
Дверь. Куполообразный зал с очередной дверью на противоположной стороне. Стены и пол — зеленоватые, стены чистые, а пол довольно густо усеян большими белыми кругами. Чувство опасности и угрозы на том же уровне — постоянный фон, которым воздух насыщен и в тех залах, где погибли друзья, и в том, где ничего не произошло. Ничего невозможно предсказать наперед…
