Книга Дьявольски красив - Патриция Райс

Когда Джослин проснулась, корсет больно вдавливался ей в грудь, а тяжелая мужская рука лежала у нее на талии. Она резко вдохнула и в один миг окончательно проснулась. Под одеялом, натянутым до плеч, она по-прежнему была в вечернем платье, хотя и оно, и корсет были расслаблены, обнажая грудь до неприличия. Она поерзала, и рука на талии сжалась.

— Не шевелись. Я еще не проснулся, — пробормотал Блейк позади нее.

— Тогда тебе надо побольше ослабить мне завязки, — возразила она, извиваясь, чтобы корсет не врезался в тело.

Блейк потянул за шнуровку, расслабляя ее, не успела Джослин даже ахнуть от подобной наглости.

— Ты нашел Ричарда, — сказала она, ища подтверждения, что ей не приснилось то, что она слышала прошлой ночью.

И то, что ее несли наверх.

— И нам надо перехватить его прежде, чем он попытается снова улизнуть из дома.

Рука у нее на талии скользнула выше, отодвигая в сторону шелк и расслабляя корсет, чтобы пробраться к груди, прикрытой лишь тонкой рубашкой. Джослин охватили неподобающие порывы, когда пальцы мужа сжали сосок. Она беспокойно заерзала, не зная, как справиться с желанием, которое Блейк пробуждал.

— Тогда разве нам не следует вставать? — раздраженно проворчала она.

— Я уже встал, — пробормотал он, прижимая ее к себе.

На нем были только бриджи. Ее почти обнаженная спина прижималась к голой груди Блейка, и Джослин судорожно сглотнула. Выпуклость, прижимающаяся к ее ягодицам, добавила тревоги.

— Нет времени, — решительно бросила она, высвобождаясь из его объятий, и откинула одеяло, давая прохладному утреннему воздуху охладить их.

Он откатился и спрятал лицо в подушку, после того как она выскользнула из его рук.

— Я так долго не выдержу.

Она соскочила с кровати прежде, чем муж решил отстоять свои супружеские права. Она понимала, что он имеет на это и законное, и моральное право. И только вопрос времени, когда он возьмет то, что ему принадлежит. И Джослин хотелось, чтобы он доставил ей еще хотя бы малую толику того удовольствия, которому научил ее. Но по своему опыту она знала, что удовольствие редко длится долго и обычно заканчивается плохо. У нее есть дела поважнее, чем испытывать судьбу.

Ей хотелось вознегодовать, что Блейк разрушил ее счастливую веру в то, что он презирает ее, и с радостью будет жить где-то в другом месте. Но если быть честной с собой, она знала, что Блейк никогда не скрывал своих намерений. Знала с самого первого поцелуя, что он страстный мужчина. И сердечко ее трепетало при мысли о настоящем браке с поцелуями, ласками и всем прочим. Если бы только она могла поверить в счастье… Скрывшись за ширмой, Джослин сбросила с себя помятый вечерний наряд, умылась, надела простое утреннее платье со шнуровкой вместо крючков. Она не осмелилась тратиться на личную горничную. Вчера вечером Молли помогла ей застегнуть крючки, но у служанки и без того полно своих дел — например, разжигать по утрам огонь.

Теперь, когда мама здесь, они могут помогать друг другу одеваться, как раньше.

Или… Блейк может ей помочь.

Образы подобной интимности вызвали в ней трепет, пробежавший до самых кончиков пальцев, поэтому она мысленно отгородилась от них. Она натянула чулки, завязала подвязки, прислушиваясь к ворчанию поднимающегося с кровати мужа и скрипу кроватных столбиков.

Вчера вечером она не заплела волосы. Должно быть, Блейк вытащил шпильки, потому что волосы рассыпались тяжелой массой по спине. Она торопливо намотала их на руку, заколола на затылке и надела чепец.

Сделав глубокий вдох, рискнула шагнуть из-за ширмы.

Вырисовывающийся на фоне утреннего света, проникавшего сквозь кружевные шторы, Блейк стоял, раздетый по пояс и взъерошенный. Ручеек черных волос стекал вниз по его широкому торсу к не до конца застегнутым бриджам.

Это был великолепный самец, глядящий на нее затуманенным взором, потирая заросшую челюсть.

Джослин снова судорожно сглотнула, но не успела сбежать, как он обогнул кровать и сорвал чепец с ее головы, швырнув его на комод и оказавшись с этой своей грубовато-примитивной мужественностью слишком близко, возбуждая ее.

— Зачем женщины прячут свои волосы? — Он выдергивал шпильки до тех пор, пока волосы вновь не рассыпались по спине. — Тебе Господь даровал все это великолепие, а ты прячешь его.

Не успела она сообразить, что ответить, как он заключил ее в объятия и поцеловал.

Это был поцелуй собственника, которым Блейк заявлял права на ее душу и предупреждал, что он больше не позволит пренебрегать собой. Это был поцелуй, от которого у нее ослабли колени и воля. Она потянула бы его назад на кровать, если бы в голове не билось назойливое напоминание о неотложных семейных проблемах.

Она высвободилась, ее ладони встретились с широкой мускулистой грудью и застыли там на мгновение, прежде чем она отступила назад.

Она не смела посмотреть Блейку в глаза.

— Есть вещи, которые мне…

Он ухватил ее за волосы, не дав сбежать, и потянулся за щеткой на трюмо.

— Позволь, я заплету тебе косу, раз у тебя нет горничной. Я сказал Ричарду, что мы как следует поговорим с зеленщиком сегодня утром об Африке, поэтому, полагаю, мы должны быть готовы, иначе, как ребенок в День подарков[6], он будет в нетерпении бродить по коридорам.

Джослин вздохнула, перестала беспокоиться и отдалась приятным ощущениям, которые охватили ее, когда Блейк стал проводить щеткой по ее спутанным волосам, бережно расчесывая их.

— Ричард не совсем ребенок, — сказала она. — Ему просто позволяли вести себя как ребенку, поскольку так легче справиться с его истериками. Он вполне способен мыслить.

— Он снова собрал все мои головоломки, это я уже понял, — сухо заметил Блейк. — А доктора знают, что с ним не так?

Его сильные руки крепко удерживали ее, в то же время так мягко и нежно разделяя пряди, что эго отвлекало ее и мешало думать. Она все ждала, что его пальцы собьются с пути…

У нее перехватило дыхание, когда она представила его ладони на своей груди, но усилием воли Джослин заставила себя сосредоточиться на разговоре.