Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Я дам тебе умереть медленно, не сразу, чтобы ты прочувствовал каждый миг умирания. Но не бойся, Иловайский, умрёшь только ты, других я не трону. Даже Хозяйка останется жить, если, конечно, мне не взбредёт в голову передумать.
— Вы уже не раз пробовали, да не вышло. Неужели нравится, когда вам наступают на хвост?
Если я и рассчитывал хоть чуточку вывести его из себя, то крупно просчитался, призрак не купился и забавлялся со мной, как кот с мышью.
— Мне дали срок до завтрашнего дня. Сегодня ночью умрёшь ты, завтра до заката — она. Упырей убью по ходу, изменники не заслуживают иной участи. Как и отец Григорий, и Павлуша, и прочие. Я не бахвалюсь, молодой человек, просто хочу, чтоб ты знал: они умрут все, и я спокойно опущусь в геенну на веки вечные…
— Вы же обещали никого не трогать, кроме меня, Анатоль Францевич?
— Чего стоит обещание, данное заведомому мертвецу? — хихикнул он. — Мне не будет стыдно и уже не будет больно, месть услаждает любые муки…
Оборотень метнулся ко мне второй раз, но теперь я знал и видел, как он это делает. Полностью увернуться не удалось, удар в правую ногу пришёлся по касательной, но и мой ответный выстрел ему в затылок явно рассмешил зверя.
— Опять серебро? Так оно меня не рассеет, зря только порох перевёл. Да ты чего стоишь и мучаешься, дурачок? Приляг!
От коварного удара в бок я уже никак не мог ни уклониться, ни попытаться его смягчить. Казалось, что живот скрутило ледяным холодом, а потом раскалённые иглы впились в желудок и печень. Едва дыша от невыносимой боли, я рухнул на колени, выронив ненужный пистолет и чувствуя, как предательские слёзы бесстыже бегут по щекам…
— О, да ты плачешь, характерник? — Изображая удивление, призрак вытянул уродливую морду, едва не касаясь моего лица. — Неужели так больно? А как больно было мне, ты не думал… Тебе это и в голову не приходило, когда ты отнимал у меня всё: авторитет, доброе имя, власть, жизнь!
— Не было… у тебя… доброго имени, — с трудом, словно выплёвывая слова, пробормотал я. — Хочешь убить — убей… Помолиться дашь?
— Конечно, я же не зверь, — расхохотался оборотень.
Кое-как, закусив губу до крови, чтобы не орать, я триста раз проклял себя за самонадеянность, но сумел вытащить из-за пазухи мятую церковную свечку, огниво и уж заодно ту самую клизму.
— А это что? — живо заинтересовался бывший аптекарь. — Знакомый предмет, медицинское оборудование, у меня таких штук шесть было разного размера. Откуда взял?
— Наш полковой врач Фёдор Наумович предлагал… лечить этим Прохора. От вашего укуса у моего денщика жар не спадает…
— И не спадёт, умрёт он через день-два. А лекарь ваш дурак! Нашёл чем от температуры избавлять, коновал, как только таким врачебные дипломы на руки дают?!
— Сам удивляюсь, — слабо кивнул я.
— Ну и последний вопрос: сюда-то ты её зачем припёр? Мне, что ли, показать, посоветоваться?
— В общем, да…
По-моему, он так и не понял, что я сжимаю её в руке слишком близко к его призрачной лапе. Мне оставалось лишь разжать пальцы, и взвизгнувший Анатоль Францевич мигом оказался засосанным внутрь зловонной медицинской клизмы! Вторым движением я успешно залепил входное отверстие освящённой свечкой. Клизма выпала из моих рук, внутри неё пару раз что-то толкнулось справа налево, но, видимо, церковный воск и впрямь обладал немалой силой — наружу призрак уже никак выбраться не мог…
Всё. Приплыли. Получилось. Главное было вытерпеть и заставить его поверить в то, что я слабее. Хотя, по чести говоря, если б потерял сознание от боли, то уже… Нет, и думать об этом не хочу. Я поднял лицо к далёким звёздам, покосился на всё ещё шевелящуюся клизму и, с чувством перекрестившись, громко прокричал на всю степь:
— Слава Тебе, Господи, что мы есть! И слава Тебе, Господи, что мы казаки!
Наверное, всё-таки получилось не так уж громко, я же ещё и выпрямиться толком не мог, не то чтоб на ноги встать. Но после этих слов самой короткой казачьей молитвы на душе вроде бы стало легче. Тише стало и спокойнее. Оборотень больше не вернётся. Днём мы с хлопцами выкопаем эту мразь и сожжём, как учил отец Григорий. Призрак бывшего аптекаря не тронет Катерину, не войдёт в Оборотный город, не появится на улицах наших сёл, и даже сама память о нём сгинет быстро. Человек всегда помнит только хорошее, а всё плохое — оно как накипь, его надо счищать с сердца и идти дальше, своей дорогой, потому что если…
Мои пустопорожние размышления прервал заунывный вой чумчар, раздавшийся так близко, что я вздрогнул.
И какого же лешего, спрашивается, мне стукнуло в башку переться сюда одному?! Говорил же Прохор, возьми казаков, так нет! Их пожалел, не хотел никого подставлять, а теперь меня кто пожалеет? Ох, права была Катенька, даунито я и есть…
Каким невероятным усилием воли я сумел подняться, быстро зарыть запечатанную клизму в той же грязной земле и, подняв пистолет, встретить ближайшего гада прямым выстрелом в лоб, — эх, кто бы знал, кому расскажешь…
Но теперь уже шесть или семь чёрных силуэтов бросились ко мне со всех сторон. Ближайший в длинном прыжке ударил меня в грудь, опрокинув навзничь, но, прежде чем чумчара пустил в ход зубы, я, схватив его за подбородок, свернул нечисти шею. Только успел вроде заметить оскаленные пасти остальных и проститься с белым светом, как три грохнувших выстрела едва не оглушили меня окончательно. Ну и ночка…
— Иловайский, кинто, ты живой, э? Скажи, что нэт, я всех их ещё раз паубиваю! Зарэжу всех, да! — Возбуждённый грузинский батюшка протянул жилистую когтистую руку, помогая мне подняться из-под навалившихся на меня трупов чумчар. Подоспевшие Моня и Шлёма тут же подставили плечи, потому что дойти сам я бы не смог уже никакими силами.
— Спасибо… очень вовремя, — пробормотал я, повиснув на двух преданных кровососах. — Откуда вы здесь?
— Гуляли, э…
— Вот врать не надо, а? Гуляли они… Нашли милое место с чумчарами под ручку вечерний моцион совершать. Хозяйка послала?
— Она всех послала, — весомо поддакнул Моня. — Не только нас, от её визга почитай половина Оборотного города по заграничной родне эмигрировала и вернётся не скоро.
— Да уж, послала так послала, — довольно ухмыльнулся Шлёма. — А мы наверх дёрнули, денщика твоего проведать. Только он злой какой-то, тоже нас послал… в ту степь! Но ведь правильным маршрутом, раз мы тебя нашли. Чё молчишь, хорунжий?
— Устал человек, нэ видишь, да? В село его нэсите, паближе к людям. Я здэсь ждать буду. Чумчар мёртвых старажить. Зачэм свэжему мясу зря прападать, ходите быстро, бичо, туда-сюда, э…
Я смутно помню, как меня вприпрыжку донесли до околицы, облокотили на чей-то хрустнувший забор и бросили там под нарастающий собачий лай. Вроде как я сам по тому же заборчику выбрался на улицу, где был подхвачен нашими станичниками и куда-то отнесён. Помню лишь сон… Красивый и короткий, как поцелуй.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
