– А жаль.
Охотник помогла ей встать на ноги.
– Что ж, – сонно пробормотала д'Верь, – он нас предупреждал, что вино крепкое.
А потом она вдруг очнулась окончательно и бесповоротно, очень болезненно, очень быстро. Схватив Ричарда за плечо, девушка указала на герб на стене, на змеящуюся «S» и окружающие ее звезды. Она охнула от страха, и вид у нее стал совсем как у мыши, сообразившей, что проснулась она в кошачьей корзинке.
– Серпентина! – сказала она Ричарду и Охотнику. – Это же рисунок с герба Серпентины. Вставай, Ричард! Надо бежать… пока она не обнаружила нас здесь.
– А ты что думала, дитя? – спросил от входа сухой голос. – Будто можешь войти в дом Серпентины, а она об этом не узнает?
Д'Верь распласталась по деревянной стене конюшни. Ее била дрожь. Невзирая на стук в висках, до Ричарда вдруг дошло, что он никогда прежде не видел д'Верь настолько перепуганной.
В дверях стояла Серпентина. Одета она была в белый кожаный корсет, высокие белые кожаные сапоги и остатки того, что по виду когда-то давным-давно было свадебным шедевром портновского искусства из шелка и кружев, который теперь был порван в клочья и заляпан грязью. Она возвышалась надо всеми: высокая прическа касалась дверной притолоки. Волосы седые. С властного лица смотрели проницательные глаза, губы сжались в жесткую линию. На д'Верь она поглядела так, будто ужас считала положенной ей данью, будто не только привыкла к страху, но уже ожидала его, даже находила в нем удовольствие.
– Успокойся, – сказала д'Вери Охотник.
– Но это же Серпентина, – заскулила д'Верь. – Одна из Семи Сестер.
Серпентина изящно наклонила голову и лишь потом оттолкнулась от косяка и направилась к ним. Позади нее оказалась худая женщина со строгим лицом и черными волосами до пояса, длинное черное платье было стянуто так, что талия казалась осиной. Спутница Серпентины не произнесла ни слова, а ее госпожа подошла к Охотнику.
– Охотник когда-то давным-давно работала на меня, – сказала Серпентина и, подняв изящную белую руку, нежно погладила пальцем Охотника по карамельной щеке жестом собственническим и любовным одновременно. – Ты сохранилась лучше меня, Охотник. – Охотник опустила глаза. – Ее друзья – мои друзья, дитя, – сказала Серпентина. – Так ты д'Верь?
– Да, – пересохшими губами произнесла девушка. Серпентина повернулась к Ричарду.
– А ты кто такой? – спросила она без особого интереса.
– Ричард, – назвался он.
– Я Серпентина, – учтиво сказала она.
– Я так и понял, – ответил Ричард.
– Всех вас ждет еда, если у вас есть желание позавтракать.
– О господи, нет, – вежливо простонал Ричард. Д'Верь промолчала. Она все еще вжималась в стену, все еще слегка дрожала, как осиновый лист на осеннем ветерке. Тот факт, что Охотник принесла их сюда как в безопасную гавань, нисколько не умерял ее ужаса.
– А что у тебя на завтрак? – поинтересовалась Охотник. Серпентина обернулась к застывшей в дверном проеме женщине с осиной талией.
– И что же? – подстегнула она.
Женщина улыбнулась самой холодной улыбкой, какую только видел на человеческом лице Ричард, и монотонно возвестила:
– Яичница-глазунья яйца-пашот дичь под карри маринованный лук маринованная сельдь копченая сельдь соленая сельдь грибное жаркое соленый бекон фаршированные кабачки тушеная баранина с овощами студень из телячьей ноги…
Ричард открыл рот, чтобы умолять ее остановиться, но было слишком поздно. Его внезапно, с силой, ужасно стошнило.
Ему хотелось, чтобы кто-то поддержал его, сказал, что все будет хорошо, что вскоре он почувствует себя лучше, чтобы кто-нибудь дал ему стакан воды и аспирин и отвел назад в кровать. Но никто ничего не сделал, а кровать осталась в другой жизни. Блевотину с рук и лица он смыл водой из деревянного ушата. Потом прополоскал рот. А затем, слегка пошатываясь, проследовал за четырьмя женщинами к завтраку.
– Передай телячий студень, – попросила с набитым ртом Охотник.
Столовая Серпентины располагалась на самой маленькой платформе метро, какую только видел Ричард. Длиной она была около двенадцати футов, и значительную ее часть занимал обеденный стол, покрытый дамастовой скатертью, на которой красовался парадный серебряный сервиз. Стол ломился от кошмарно пахнущей еды. Ричард решил, что хуже всего воняют маринованные перепелиные яйца.
Кожа у него была липкой на ощупь, глаза как будто кто-то переставил – правый на место левого, – и по общему впечатлению, пока он спал, череп ему заменили на другой, на два или три размера меньше.
В нескольких футах прогремел поезд метро, поднятый им ветер пронесся над столом, взметнул углы скатерти. Шум и лязг прошили голову Ричарда, как раскаленный шип – коровьи мозги. Ричард застонал.
– Вижу, твой герой плохо переносит спиртное, – бесстрастно заметила Серпентина.
– Он не мой герой, – возразила д'Верь.
– Боюсь, я все же права. Со временем научаешься распознавать обожание. Наверное, что-то во взгляде. – Она повернулась к женщине в черном, которая была, очевидно, кем-то вроде мажордома. – Укрепляющую настойку для джентльмена.
Скупо улыбнувшись, женщина уплыла прочь. Д'Верь ковыряла грибное жаркое.
– Мы очень благодарны вам за все, леди Серпентина, – сказала она.
Серпентина дернула углом рта.
– Просто Серпентина, дитя. Терпеть не могу глупых званий и воображаемых титулов. Итак, ты старшая дочь Портико.
– Да.
Серпентина обмакнула палец в горько-соленый соус, в котором как будто плавали несколько мелких миног. Облизнув его, она одобрительно кивнула.
– Я не слишком жаловала твоего отца. Все эти глупости с объединением Подмирья. Пустые бредни. Глупый человечек. Сам искал на свою голову неприятностей. В последнюю нашу встречу я ему сказала, что, если он еще раз придет сюда, я превращу его в слепозмейку. – Она повернулась к д'Вери. – Кстати, как поживает твой отец?
– Он мертв, – ответила д'Верь.
Вид у Серпентины стал весьма удовлетворенный.
– Вот видишь? Именно это я и имела в виду.
Д'Верь промолчала.
Серпентина поймала что-то, шевелившееся в ее седой прическе, придирчиво осмотрела и, раздавив между большим и указательным пальцами, бросила на платформу. Потом повернулась к Охотнику, которая уничтожала небольшую гору маринованной селедки.
– Значит, вернулась охотиться на Зверя?
Охотник с полным ртом кивнула.
– Тогда тебе, разумеется, понадобится копье, – сказала Серпентина.
У стула Ричарда возникла женщина с осиной талией, в руках она держала небольшой поднос, на котором стоял стаканчик с даже не ярко, а агрессивно изумрудной жидкостью. Ричард уставился на питье, потом перевел взгляд на д'Верь.
