Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Крах всех его начинаний должен был бы раздавить и его самого, но смерть отца и монеты Маяковского в кармане почему-то вселяли в него чувство странной свободы.
На верхнем этаже кто-то снес все перегородки, оставив четыре кирпичные несущие колонны с пятнами штукатурки. Получилось одно обширное помещение. Плам в комбинезоне и рабочих перчатках продолжала устранять недоделки; помощь Квентина ей больше не требовалась, и он обосновался здесь, наверху.
Мелом, найденным в чулане под лестницей, он нарисовал на полу классический лабиринт, расположив его вокруг четырех колонн. Лемнийскую геометрию он вспомнил не сразу, но это само по себе было хорошим медитативным упражнением. Древняя магия лабиринтов полезна для подзарядки иссякшей магической энергии. Закончив, Квентин завесил окна простынями — выглядело это убого, но обеспечивало эффект рассеянного, нематериального света. Квентин, прихрамывая, проходил лабиринт раз за разом; это помогало как размышлениям, так и спине. Мысли все время возвращались к книге Руперта и к переплетенному вместе с ней заклинанию. Руперт, насколько понимал Квентин, так и не прибегнул к нему и не узнал, для чего оно служит. Между тем знание, вынесенное из черного нутра Филлори, определенно должно было иметь какую-то ценность, и в том, как оно попало к ним, чувствовалась воля судьбы.
Руперт сказал, что это большая древность. Может быть, это военные чары, способные помочь в борьбе с птицей? А вдруг они и Элис смогут вернуть?
Квентин принес тетрадь и стал читать заклинание. По лабиринту он теперь шел, не глядя. Труды по расшифровке нигделандской страницы не пропали даром: он запросто выстраивал замысловатую магическую риторику даже на тех языках, которые плохо знал. Старофиллорийский, например, он значительно подзабыл, а здесь еще приходилось разбирать сноски на предмет жестов.
Чем дальше он читал, тем меньше оправдывались его ожидания. Он думал, это будет что-нибудь воинское: сверхмощный щит, смертоносное оружие или комбинация того и другого. Что эти чары обеспечивают невидимость или насылают стихийные бедствия. Но ничего такого пока не предвиделось, и все в целом выглядело как-то неправильно.
До чего же эта бодяга длинная. Большинство заклинаний занимает максимум пару страниц, а тут добрых двадцать. В начале, конечно, идут обычные формальности, но кто знает, можно без них обойтись или нет.
Кроме того, заклинателю потребуется много разных материалов, в том числе весьма экзотических. Уйму времени и денег придется ухлопать. Хуже, чем снятие встроенных чар (которое они так и не применили в итоге).
Хотя определенное изящество во всем этом тоже присутствует. Под нагромождением разных выкрутасов просматривается сложная кольцевая структура: поздние стадии смыкаются с ранними, один эффект усиливается другим — красиво по-своему.
Квентин начинал даже думать, что заклинание служит для вызова неких темных сил наподобие какодемонов Фогга. Не сродни ли оно тому, которое привело Джулию и ее друзей к катастрофе?
Хотя нет, не похоже. С такой магией он вообще встречался впервые, и пальцы у него чесались поскорее начать. Квентин вышел из лабиринта и отыскал Плам.
— Я тут почитал заклинание, которое твой прадед оставил.
— Угу…
Плам, стоя на стремянке в подвале, проделывала нечто сложное с балками.
— Интересная штука.
— Могу представить.
— Я ничего подобного еще не видал.
— Угу… — Балка застонала под нажимом ее ладони, и весь дом слегка дрогнул. — Эти мне несущие конструкции.
— Не возражаешь, если я продолжу им заниматься?
— Благословляю тебя на подвиг.
— Сама не хочешь взглянуть?
Она потрясла головой.
— Я вообще это прочесть не могу, а ты?
— Более-менее.
— Вот и давай. Держи меня в курсе.
— Ладно.
Квентин понемногу начал готовиться. Стерильность здесь требовалась не хуже, чем в полупроводниковой промышленности, поэтому он очистил верхний этаж всеми известными ему способами. Вытряс всю пыль из стен, балок и прочего. Убрал эту пыль. Нехотя стер мокрой тряпкой отслуживший свое меловой лабиринт. Телепортировал по лестнице пару больших столов, покарябав стенки — не рассердилась бы Плам. В дверь они не прошли, пришлось их разбирать на площадке.
Когда приступаешь к делу по-настоящему, заклинание разбивается примерно на двадцать частей, долженствующих проделываться внахлест, а то и одновременно. Некоторые можно произнести загодя, но основная часть требует молниеносной скорости. Трудно удержать все это в голове, но, как сказал Стоппард, «дайте только ботану время и отдельное помещение».
Под колпаком волшебного камуфляжа Квентин стал выбираться в город. Шаткие полки верхнего этажа постепенно заполнялись старыми книгами: справочниками, определителями растений, атласами и магическими фолиантами в кожаных переплетах, покрытых трещинами, как глинистая корка в пустыне. Столы, в свою очередь, заселялись асимметричными склянками и причудливыми инструментами, стальными и медными. Занимаясь технической стороной, Квентин попутно вникал и в сокровенный смысл заклинания.
Оно, похоже, предназначалось для манипуляций с пространством и временем, для создания новых единиц из уже существующих. Одна его часть раздувала пространство, как шар, другая формировала, третья укрепляла границы и гарантировала, что обратно оно не сдуется, — иначе говоря, высасывала из него энтропию и принудительно организовывала материю. В процессе этого с новым пространством происходил целый ряд превращений, почти незаметных или отменяющих предыдущие. Удлинялся также список частей, имеющих отношение к ботанике, погоде, воде, ветрам и лепке живого камня. Вся эта головоломка выглядела как попытка переустановить основные физические параметры вселенной: элементарный заряд, скорость света, постоянную силы тяжести. От заклинания, при всех его хитросплетениях, веяло чем-то первобытным, стихийным. Это была реликвия иного века, иного мира, пролежавшая втуне не меньше тысячи лет, но в грандиозности ее сомневаться не приходилось. Квентин никогда еще не занимался чародейством такого масштаба и знал, что его ждет трудное испытание. Ловкому странствующему фокуснику, которым он был до сих пор, предстояло стать настоящим мастером.
Как-то утром его разбудила гроза. Думая, не заснуть ли снова, он вдруг увидел все заклинание целиком, как будто оно только и дожидалось, чтобы маг оставил его в покое. Оно мерцало перед ним во всей полноте, и все его части работали, как один механизм.
К войне оно никакого отношения не имело. Эти чары не защищали, не скрывали из виду, не убивали и не делали орудием убийства что-то другое. Элис они тоже вернуть не могли: они служили, так сказать, для сотворения мира.
Квентин не сдержал смеха. Да, смешно, да, безумно — но то, что видел, развидеть уже нельзя. Сюжетная нить вилась через все параграфы, статьи и подпункты, как спираль ДНК. Эта штука могла создать свой отдельный маленький мир. Не космическим путем, не громовым ударом с Олимпа — гораздо тоньше. Больше всего это похоже на семечко из тех, что прорастают из трещин на тротуаре, но при этом вмещающее в себя пески, дожди, звезды и все, что нужно. Зародыш нового мира, спрессованный в слова на пергаменте. Если сделать все правильно, семя раскроется и распустится в тайный сад где-нибудь подальше отсюда.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
