— Ага, уже! — пробормотал вполголоса десантник.
— Лима, поедешь со мной. — Себастьян отвернулся и нахлобучил на голову похожий на ведро старый рыцарский шлем. — Терпеть не могу, когда меня мужики лапают, — пояснил он и принял позу заправского гонщика, готового к очередному соревнованию.
— А пораньше поставить нас в известность о том, что ты начал боевые действия, нельзя было? — сердито сказала охотница, усаживаясь позади него.
Себастьян ничего не ответил.
Гравициклы, утробно ухая, разгоняли в стороны воду под собой пульсирующим полем.
Ас пожал плечами и устроился на следующий за королевским гравицикл.
Капитан тоже занял свое место позади стунера, неуклюже обхватывая его своими ручищами и тихо бубня под нос ругательства.
— Парень, а ты когда-нибудь раньше за рулем-то сидел? Хорошо водишь? — начал домогаться до своего водителя Ас, — Тебе видно нормально? Слушай, а давай их сделаем!
— Заткнись, Ас, — беззлобно сказала Лима. Она не сильно, но все же нервничала.
— Ладно, — сразу согласился тот.
— Пристегнитесь, — пробурчал Король, — спасти это вас не спасет, но хотя бы не выпадите из седла, — успокоил он.
Подождав, когда все три пассажира щелкнули замками ремней, он отдал последний приказ своим подчиненным, поерзал, усаживаясь поудобнее, и сказал:
— Держись крепче! Поехали!
Гравициклы рванули вперед, резко набирая скорость, и они понеслись в сероватой мгле подземных туннелей. Звук ревущих двигателей многократно усиливался, отражаясь от круглых стен гигантских труб.
От ветра, бьющего в лицо, у Лимы потекли слезы, влажными дорожками разбегаясь из уголков глаз и почти сразу высыхая. Постепенно глаза привыкли, и она смогла смотреть, как с дикой скоростью проносятся мимо стены. Длинная труба, в которой они стартовали, скоро закончилась боковым ответвлением. Не сбавляя скорости, гравициклы вошли в крутой поворот и начали петлять по подземельям. Много раз Лиме казалось, что сейчас гравицикл неминуемо разобьется, врезавшись в очередную стену, и их размажет о почерневшие от сырости кирпичи, но каждый раз они чудом вписывались в повороты. Себастьян уверенно вел машину, показывая великолепное мастерство, а она крепко держалась, намертво вцепившись в ремень у него на поясе.
Но иногда даже у нее все внутри замирало и неприятно сосало под ложечкой.
Они проскакивали какие-то помещения, короткие и длинные трубы сменяли друг друга, часто они летели в кромешной тьме, но скорости при этом не сбавляли. Иногда под ними была вода, превращавшаяся в мелкие брызги, когда гравиполе, поддерживающее и движущее машины, обрушивалось на нее. От этих брызг пассажиры машин, движущихся следом за ведущей, должны были вымокнуть насквозь, но они мчались так быстро, что вода, разлетавшаяся в стороны, не успевала попасть на них.
Лима осторожно обернулась. Гравициклы растянулись, и она едва различала машину, идущую следом, на которой сидел Ас, вжимаясь в спину стунера. Третий аппарат с капитаном был почти невидим в сумраке.
Гравициклы влетели в длинный полукруглый тоннель и еще больше разогнались. По обеим сторонам вдоль стен и на потолке большими пучками рос бледный мох. На такой скорости светящиеся пятна превратились в тонкие, сверкающие в темноте линии, словно они неслись в потоке метеоритного дождя, навстречу падающим звездам.
Воздух, разгоняемый гравициклами, дико гудел; казалось, он стонет от боли, причиняемой пронзающими его машинами.
Тоннель сначала плавно изгибался, а потом стал прямым, и тут скорость еще увеличилась, рычащие двигатели показывали все, на что они способны.
Себастьян повернул голову и прокричал, перекрывая гул ветра.
— Сейчас будет немного страшно.
Лима не понимала, о чем он говорит, вся эта безумная гонка и так была страшной; что может быть такого, о чем надо предупреждать?
И в этот миг они упали вниз.
Тоннель резко закончился, как будто его отрубили, и они, пролетев по инерции с десяток метров, рухнули в разверзшуюся под ними бездну.
Желудок у Лимы сжался в спазме, бешеная сила хотела выдернуть ее из седла. Если бы не ремень, которым она была пристегнута, девушка неминуемо слетела бы с гравицикла, и теперь она поняла, зачем он нужен.
Лима не выдержала и закричала. Безумный король тоже кричал и, похоже, смеялся одновременно, его плохо было слышно от свистящего в ушах воздуха и собственного крика,
Лима так стиснула пальцы на поясе Короля, что уже не чувствовала их.
Гравициклы падали, завалившись носом вперед. Вокруг было не так темно, как в туннелях, свет был тусклый, но не разгоняющий сумрак, а скорее наоборот — сгущающий его, придающий какую-то матовость. Лима увидела, что внизу под ними поблескивает маслянистая поверхность, к которой они стремительно приближались. Она почувствовала, что спина Себастьяна давит на нее, заставляя отклониться назад, поддалась и заметила, что машина начала поднимать нос, выравниваться и завибрировала, когда Себастьян включил гравиполе на полную мощность. Лима вся сжалась, готовясь к удару — ни у одного гравицикла не было поля, которое могло бы выдержать падение с такой высоты, а Себастьян и правда был безумен, раз рассчитывал на это.
Лима не могла сказать, сколько прошло времени с момента, когда закончился туннель, когда они наконец достигли поверхности, с плеском провалившись во что-то мягкое и тягучее. Для нее не было вокруг ничего, кроме стремительного падения, бешеного потока воздуха, пытающегося сорвать ее с сиденья, и невероятного ощущения легкости, охватившего ее. Сильный толчок заставил Лиму клацнуть зубами и прийти в себя. Вокруг поднимались, стремительно вырастая, стены темной жидкости. Сверху послышались крики ее спутников, падающих следом за ними. Тем временем ее с Себастьяном машина рванула вперед, постепенно поднимаясь, а позади начали рушиться жидкие стены, с грохотом сталкиваясь и желая поглотить наглых людишек, возомнивших себя всемогущими из-за своих машин и осмелившихся так грубо ворваться в чужое царство.
Гравицикл влетел в темный зев слегка подтопленной трубы, выходящей к поверхности этого подземного озера. Лима оглянулась — волна, собравшаяся было им вдогонку, разлетелась в стороны, когда на их место с ревом упал гравицикл с Асом на борту. Через мгновение он выскочил из-под накрывающих его волн и устремился в трубу следом за ними. Такой же маневр совершила и третья машина. Лима поняла, что все падение заняло какие-то секунды, но для нее они растянулись в минуты или даже часы, рвущие изнутри душу и заставляющие все внутренности сжаться в комок. Облизнув губы, она удивилась — вода! Эта страшная, казавшаяся почти живой жидкость, которая смягчила их посадку, была обыкновенной пресной водой. Просто ее — Лимы — мироощущение изменилось в тот момент, который мозг воспринял как смертельную опасность. Такое с ней бывало не раз, но она так и не научилась контролировать эти моменты, когда ее внутренние часы ускоряли свой бег, а снаружи все замедлялось. Лима глубоко вздохнула.
