– Вперед!!!
И вот медленно, не торопясь, первокурсник берет нашего старшину одной рукой за шиворот, а второй за пояс. Приподнимает, как мешок с картошкой. Переворачивает вниз головой и два раза бьет макушкой об маты. «Клац, клац!» Мы отчетливо слышим, как щелкает старшинская челюсть. Потом секач нежно опускает обмякшее тело вниз. Кланяется. Осталось только мелом на матах контур Пытровыча обрисовать. И вызвать эксперта-криминалиста. Вскидывается рефери. Машет руками над головой:
– Иппон! Иппон!!!
Знаете, что такое «иппон» на ихнем, дзюдоистском? Самая высокая оценка. С японского переводится как «одно полное очко». Что-то в этом переводе есть. Можно даже сказать не очко, а «полная жопа». Если иметь в виду борцовский дебют старшины.
Вот так. Спорт… Две недели уже Пытровычу кашу в каптерку носят. В котелке. Сам он сидит и не высовывается. И занятия его ночные, со жгутом, слава тебе господи, прекратились.
Бывают у нас еще соревнования по самбо. Тут мы сценарий примерно знаем. Все борются, только вот в категориях «до пятидесяти двух» и «свыше ста» интриги нет. Почему? Отвечу. В наилегчайшей категории первое место всегда берет курсант Чижов, Чиж. Ему единственному в КВАПУ удается сбросить нужный вес. Да, бывает, достигает он результата с большим трудом. А больше таких дистрофиков у нас в КВАПУ нет. Все же по росту у нас тоже ограничения есть при поступлении. Карликов не берут. Однажды я зашел в гражданскую увальскую баню. В парную. Температура сто пятьдесят, аж волосы плавятся. Гляжу, на полке́ простынь валяется и двое наших лупят по ней вениками изо всех сил.
– Вы что делаете? Зачем простынь бьете?
Один молча приподнимает материю. А под ней курсант Чижов.
– Вес сгоняет, скоро соревнования…
Говорят, сержанты за пару дней перед стартом прекращают давать Чижову воду. Даже зубы заставляют чистить «на сухую», чтоб влагу со щетки не слизывал. В итоге на ковер при объявлении наилегчайшей категории выходит один Чиж, кланяется и берет первое место. В роту уносят кубок, Чижа в чайную.
Вернемся к самбо. В абсолютке, ну, то есть свыше ста, до недавнего спорили Паша Ловгач и Андрей Сокол. Ну как спорили… Их ведь всего двое в КВАПУ в таком весе. За соточку. Кинут монетку, определят, кто первый, кто второй, покочевряжатся на ковре для виду, и все. Кому выпало – бросит, кому выпало – ляжет. Смирно! Вольно! Разойдись! Но тут в их спор вмешался Фэн, Саня Загородний из нашей роты. Он тут перед взвешиванием привязал себе к яйцам два блина от штанги. И появился у наших силачей конкурент. Дело в том, что ни Сокол, ни Ловгач бороться не умеют, раскидал их Фэн. Вот и делят они с этого года уже третье место и второе.
Есть у нас в роте и штатные спортсмены. Ну это профессионалы. Они аж в Кургане тренируются. Собирают их вместе по средам-субботам и отпускают в город, в легкоатлетический манеж. Кто уж там из них как старается, я не знаю. Могу сказать только за Большого, Сашу Дегтярникова. Сам от него все слышал. Саша у нас лыжник. КМС. Когда все идут в манеж, он – в «Русские пельмени». Селедочка, водочка. А потом домой, спать. Сам-то он курганский. Вот такие у него тренировочки. А на каждом лыжном забеге, на финише, у него обморок и пена изо рта. Первым-то он приходит, но потом сразу в санчасть.
Однажды Большого замучила совесть. Я об этом вчера узнал, когда стоял дневальным по роте. Является, значит, к моей тумбочке ночью Большой. И не стоит, а ходит, ходит вдоль стеллажей с шинелями, как привидение, в своей карликовой белуге.
– Ты чего не спишь?
– Да вот… Сон дурной приснился.
– Ну-ка!
– Снится мне, что настала среда. Пора строиться для убытия в манеж, на тренировку. А старший у нас сержант, Кузя. Так он выходит из канцелярии и говорит: «Большой! Ротный сказал, что ты в город не пойдешь». Я говорю: «Как же это? Пойди еще попроси!» Он еще раз сходил и говорит: «Ротный приказал тебя повесить. В умывальнике».
– Во как! А ты?
– Побежал к тебе да к Климу. «Вы, говорю, повесьте меня, а потом, как Кулаков уйдет, быстро снимайте и несите в санчасть!»
– Ну и чего?
Большой мнется. Мне даже кажется, что он на меня сильно обижен.
– Чего, чего – ничего!! Повесить-то вы меня повесили, а в санчасть не отнесли! Уснешь тут! С такими друзьями!
Бред какой-то. Хотя… Хочется мне иногда Большого повесить.
И не снимать… Вечно подхамливает!
А вот сейчас посмотрели футбол. Мы проиграли. Седьмая рота взяла верх. Футболисты наши идут гурьбой. Грязные, потные. Матерятся. А что ругаться? Ничего, мы свое в борьбе возьмем. С гирьками-то на яйцах.
* * *
Уже походы в чипок проходят без всяких интриг, нет вопроса: удастся поесть или нет? Конечно, удастся. Это первый курс не поест. А ты – обязательно.
Саня Дегтярников (Большой), Игорь Клименок и я. У меня в руках какая-то папка. Видать, дали подержать
Уже комбат – подполковник, а Мандрико – старлей. Уже не так страшны спортивные праздники по воскресеньям, когда умираешь на кроссе, когда тебе вдогон училищный оркестр выдувает из труб «польку-бабочку». Правда, тут у нас на одном из забегов случился конфуз. Мы побили олимпийский рекорд. Случайно.
Все было как обычно. Запустили наш батальон на тысячу метров. Схема такая: все мы, по четыре человека, с номерами, повязанными на спину и на грудь, выстраиваемся в одну шеренгу.
– Марш!
Полминуты – и следующая четверка, следующая.
Дистанция устроена так: старт оборудован у дверей штаба. Там же комбат с биноклем. Наблюдает за соблюдением маршрута. Курсанты по прямой бегут пятьсот метров, выбегают за КПП № 1 метров на тридцать. Огибают такую фанерную фигурку, что-то типа солдатского кладбищенского обелиска с надписью по бокам «Финиш» и «Старт», и по той же прямой бегут обратно к штабу. И вот настал черед пятьдесят второй учебной группы. Побежали. Финиширует первый. Второй. Третий. И, о ужас, вернее, о счастье! Вот только что, здесь и сейчас, побит мировой рекорд! Начальник кафедры физподготовки полковник Титовский в замешательстве. Офицеры разводят руками. Результат английского бегуна, двукратного олимпийского чемпиона Себастьяна Коу, две минуты двенадцать секунд, показанный им в трусах и в майке, в шиповках, в восемьдесят первом году в Осло, – низложен. И кем? Пашей Ловгачем, который из четырех минут-то никогда не выбегал. А тут в обычном х/б, в тяжеленных юфтевых сапогах пятьдесят шестого размера Паша пролетел тысячу метров за две десять. Вся пятьдесят вторая улучшила результат британца. Хорошо, что забег остановили, а то пришлось бы писать в Книгу рекордов Гиннесса. Эх… Наши преподаватели как в другом мире рожденные. Рекорд, рекорд. А как? Да все очень просто. Во-первых, когда ты стартуешь на километр, ты уже знаешь: там, на трассе, в кустах напротив клуба сидит твой друг с таким же, как у тебя, номером на груди и на спине. Одолженном на другом курсе. Подбегая, ты падаешь в кусты, он, как черт из табакерки, выскакивает вместо тебя на трассу. Пока он бежит часть дистанции, ты в кустах отдыхаешь. Вот друг бежит обратно, и вы меняетесь. Мало того, еще через пятьдесят метров к тебе выскакивает группа поддержки. Двое хватают впереди за ремень и буксируют, третий толкает в спину. Комбат видит это все в бинокль, накчкафедры физо полковник Титовский орет в мегафон, но поддержка сваливает только метров за триста до финиша. Частенько перед установкой дистанции фанерно-спортивный обелиск курсанты пытаются незаметно подвинуть чуть ближе к штабу, сокращая дистанцию. И вы знаете, удается. Когда этот маневр раскрывают, на старте начинается переполох.
