Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Богема снова устремилась в универмаг в конце октября на третью вечеринку в честь Всеобщих выборов. Более двух тысяч гостей развлекались и на ледовом катке на крыше, и на роликовом катке в бальном зале. Чтобы избежать появления незваных гостей, самые смышленые сотрудники, выбранные из растущего числа выпускников частных школ, были поставлены у дверей, чтобы проверять и в некоторых случаях не пускать прибывающих. В число допущенных на вечеринку гостей входили Джозеф Пулитцер-младший, Фрида Дадли Уорд, сэр Джеральд дю Морье, Айвор Новелло, Барбара Картленд, чета Асквитов, хан Ага, чета Макальпинов, богатая леди Луи Маунтбеттен и не менее богатая внучка Маршалла Филда Гвендолин с мужем, шотландским баронетом Чарли Эдмонстоном. Здесь была самая соблазнительная актриса Лондона Таллула Бэнкхед, писатель Майкл Арлен, чья «Зеленая шляпа» была самой популярной книгой во всех библиотеках. «Весь свет собрался в “Селфриджес”», – восторженно писал «Татлер».
Той ночью партия консерваторов выиграла парламентские выборы, а золотая молодежь, воплощавшая собой «ревущие двадцатые», отпраздновала свое совершеннолетие. Им было наплевать, кто победил на выборах. Они просто хотели веселиться. Следующие пять лет они проведут в борьбе с новым министром внутренних дел сэром Уильямом Джойсоном-Хиксом, который всеми силами будет пытаться их остановить. Джикс, как его окрестили безжалостно высмеивающие карикатуристы, был приверженцем строгой викторианской дисциплины и представлял собой все то в старом укладе, что ненавидела молодежь.
Джикс и сам много что ненавидел – в особенности «незарегистрированных чужаков». Когда он обнаружил, что в Британии таковых насчитывается двести семьдесят две тысячи, он установил визовую систему столь строгую, что простая туристическая поездка без драгоценного документа могла наказываться тюремным заключением, после которого нарушителя отправляли прямиком домой. Секс ему тоже был не по душе – особенно в форме публичных проявлений симпатии, которые он называл «чудовищным непотребством». Он с величайшим подозрением относился к современным писателям, художникам и скульпторам и лично занимался цензурой их произведений. Вечный трезвенник, мечтавший запретить алкоголь, он также был одержим идеей закрыть ночные клубы, которые называл «сточными канавами общества, переполненными наркотиками», а современные танцы считал «заболеванием, угрожающим современной цивилизации».
Когда зарубежный гость увидел размах кабинета министра внутренних дел и его многочисленный персонал, он спросил сэра Уильяма, чем тот занимается. «Я управляю Англией», – ответил сэр Уильям. В какой-то мере так оно и было – по крайней мере в том, что касалось закона, порядка и выдачи лицензий. Во всем этом ему активно помогал его драгоценный союзник – Королевское общество трезвости. Многие из тех, кто мечтал, что Закон о защите королевства подредактируют в соответствии с новой эпохой, оказались разочарованы. Джикс стряхнул с него пыль и с удвоенным пылом начал приводить в исполнение. Полиции было приказано жестко следить за общественной моралью и еще жестче – за ночными клубами. Естественно, не обошлось без ошибок. В Ливерпуле по обвинению в проституции была арестована девушка, которая оказалась virgo intacta[42]. Член парламента от партии либералов сэр Лео Мани был арестован и предстал перед судом просто за то, что сидел рядом с молодой девушкой на скамейке в Гайд-парке. Дело было закрыто. Сэру Базилю Хоум Томсону, бывшему главе Скотленд-Ярда и британской разведки, повезло меньше. Когда его застали в компрометирующем положении с актрисой по имени Тельма де Лава, в свою защиту он заявил, что собирает материал для своей книги об упадке нравов в Уэст-Энде. На суд магистратов это не произвело впечатления, и его приговорили к штрафу в пять фунтов плюс судебные издержки.
Гарри не нужно было рисковать, развлекаясь с любовницами в парке – его дети уже выросли, и похождения отца их не беспокоили, – а вот вопрос визы стал насущным. Чтобы получить ее, он обратился за помощью к влиятельным друзьям – сэру Реджинальду Маккенне, председателю банка «Мидленд», разнообразным членам масонской ложи, куда часто захаживал министр внутренних дел, и к Ральфу Блуменфельду, редактору «Дейли экспресс». Последний был на хорошем счету у сэра Уильяма не только потому, что его газета разделяла строгие взгляды министра на мораль, но и потому, что он основал Союз антисоциалистов, которых горячо поддерживал Джикс. Так Селфридж получил письмо из канцелярии министерства внутренних дел, обеспечивающее ему статус резидента. Не так просто все сложилось для его зятя Сержа, чья прогрессивная партия считалась довольно сомнительным обществом. К счастью, спасение пришло в лице Александра Ону, главы кабинета по делам русских беженцев в Лондоне, который выдал «Сержу де Болотофф, князю Вяземскому» соответствующее удостоверение беженца с фотографией.
Во многих отношениях десятилетие джаза подходило Селфриджу. Он умел влиться в атмосферу мгновения, и его завораживала молодость, что всегда держало его в легком напряжении. «Итак, мистер Селфридж, – сказал ему журналист из манчестерской «Ежедневной депеши», – вам сейчас, полагаю, шестьдесят?» Ответом ему была дружелюбная улыбка. Селфриджу было шестьдесят восемь. Если бы он сочетал с юношеским задором свойственные старости опыт и почтенность, быть может, его жизнь сложилась бы иначе. Но, окруженный подхалимами и подобострастными журналистами, он верил в свою неуязвимость. Некому было сдержать его гедонистические порывы. К 1925 году он уже переступил черту.
Подпитываемый неувядающей модой на всевозможные новинки бизнес процветал. После первого же представления шоу «Одичавшие» всех в буквальном смысле снесло волной чарльстона. В Лондоне проводились соревнования по чарльстону и продавалась одежда для чарльстона. Тонкое белье – особенно панталоны и шелковые сорочки, – расшитые бисером повязки на голову, веера из перьев и неизменные «туфли-эмансипе» с украшенной драгоценностями коробочкой в пряжке, в которой можно было хранить пудру или кокаин, сметали с прилавков «Селфриджес». Юбки были короткими, ночи – длинными. Танцевальные залы и ночные клубы были переполнены, а родители любой социальной прослойки в отчаянии наблюдали, как их отпрысков захлестывает страсть к танцам. Даже король встревожился и написал в одном из писем жене: «Я вижу, что Дэвид [принц Уэльский] продолжает ежедневно танцевать почти до утра. Люди несведущие решат, что он либо безу-мец, либо главный повеса Европы. Какая досада». Молодежь ничего подобного не думала. Они обожали неформальность, энергичность и веселый нрав принца, они обожали его именно за то, что он танцевал. Подобный успех, однако, зиждется на непрочном основании. Принц Уэльский стал знаменит благодаря своим нарядам, своему образу жизни, своим подружкам и своей ауре известности – но и его ожидал крах.
В Лондоне была масса ночных клубов, к величайшей печали министра внутренних дел, который пытался закрыть их все, но они, в особенности те, которые посещал принц Уэльский, правили бал. Список был нескончаемым. В ночь с четверга на пятницу самого принца можно было легко найти в «Посольстве» – клубном ресторане с крошечной танцевальной площадкой, где пары танцевали щека к щеке и где принц целовался с Фридой Дадли Уорд под музыку в исполнении оркестра Берта Эмброуза. Более богемное, театральное общество развлекалось в «Пятьдесят-на-пятьдесят» на Уордор-стрит, в «Хэмбоуне» или распутном «У дядюшки» на Альбемарль-стрит. Арнольд Беннет, страстный любитель ночных клубов, любил «Гаргулью» и «Серебряную тапочку» Кейт Мейрик со стеклянным танцполом и мерцающими зеркальными шарами, а искатели более острых ощущений отправлялись в другой клуб миссис Мейрик – знаменитый «43» на Джеррард-стрит. У «43» тоже были видные клиенты – даже принц Уэльский заглядывал туда время от времени, но основной его контингент составляли европейские особы королевских кровей – потерянные души, потерявшие еще и свои короны, – а также автогонщики, летчики и спортсмены, такие как жокей Стив Донохью и до боли красивый боксер «Великолепный Джордж» Карпентер. «43» был любимым местом людей, идущих по лезвию бритвы, – картежника майора Джека Коутса, международного финансиста Ивара Крюгера (который много лет назад участвовал в постройке «Селфриджес»), предпринимателя, работающего с театрами и предприятиями, Джимми Уайта и богатейшего в Лондоне специалиста по выводу активов Кларенса Хэтри. Регулярно посещали его и Майкл Арлен, Эйвери Хопвуд, Джесси Мэттьюс и Таллула Бэнкхед, а юный Ивлин Во тихо сидел за столиком в углу и наблюдал за происходящим, которое он позднее воспоет в своих романах.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
