Эксплуатация радиостанции должна была осу-ществляться советской стороной. Однако ее творческая деятельность по замыслу должна была строиться на смешанном участии афганцев и коллектива офицеров ТуркВО и 40-й армии. Еще до разработки штатов и прочих проблем встал вопрос о том, кто будет осуществлять руководство. Член военного совета — начальник политотдела армии генерал-майор В. Щербаков сразу же безапелляционно заявил, что все бразды будут у него в руках, равно как и утверждение текстов всех программ и передач. Вы, мол, там с афганцами решайте, что хотите и как хотите, но все будет под его контролем.
Понятное дело, вещание должно было вестись на двух языках — дари и пушту. Но если с дари было проще: наши специалисты — «шурави» им владели, то с пушту — полный провал. Но и советские офицеры, владевшие дари, могли лишь готовить черновики, а окончательная редакция все равно оставалась за носителями языка. То есть предполагалось, что афганский или советский журналист готовит текст, который тут же переводится соответственно на русский или дари, редактируется другой стороной и доставляется в политотдел армии для цензуры и утверждения. Затем при необходимости правится, вновь переводится и утверждается и наконец-то попадает к диктору на радиопередающий комплекс.
Что же касается пушту, то все усложнялось кратно и надежда возлагалась лишь на афганских офицеров, владевших русским. Утверждать эти тексты можно было должностными лицами хоть до Москвы, но выходящее в эфир все равно оставалось на совести афганского диктора и его начальников.
В своем управлении мы подготовили перечень мероприятий по формированию редакции радиоспецпропаганды. Прежде всего необходимо было разработать штат, передать его в оргмобуправление для последующего утверждения министром обороны ДРА. Через председателя Совета министров т. Кештманда мы «пробили» два приличных двухэтажных коттеджа в элитном районе Вазир Акбар-хан, да не просто два, а соседних, которые отремонтировали, соединили территорию в общую, организовали постоянную охрану.
Штатом было предусмотрено достаточное количество автотранспорта для бесконечных поездок на согласование, утверждение, доставку готовых материалов в Балахисар. Все три инстанции (редакция — штаб 40-й — Балахисар) размещались в разных концах Кабула, поэтому заранее нужно было решить вопрос с бензином, который в Кабуле жестко лимитировался.
Первоначально разработанным штатом в редакции насчитывалось 36 человек, в том числе 22 офицера и даже двое советских служащих по контракту. Он включал в себя управление, отделы информации, программы на дари и на пушту. В таком виде мы впервые вышли в эфир 27 января 1986 года под названием «Хайбер гак» («Голос Хайбера»). С учетом накопленного опыта в начале марта штат был переработан и увеличен до 56 человек. В этот период радиостанция уже вещала под названием «Афган гак» («Голос афганца»).
Радиостанция являла собою серьезный идеологический орган, поэтому было издано специальное постановление секретариата ЦК НДПА за подписью Б. Кармаля. Перед началом деятельности радиостанции 21 января 1986 года редакцию и студийные комплексы посетили секретарь ЦК НДПА Махмуд Барьялай, начГлавПУ Я. Садыки и его советник Е. Аунапу, ЧВС 40-й В. Щербаков.
К редакции была прикреплена группа советских спецпропагандистов во главе с полковником У. Касымовым. Работали мы дружно, многие проблемы вскоре упростились.
Появились и некоторые отклики радиослушателей. Постепенно налаживалась обратная связь. Но основной период работы радиостанции выпал на долю моего сменщика — Э. Касперавичюса. На снимке он стоит слева от Вахеда.
Джагури
В начале ноября 1985 года Главный — генерал армии Г. Салманов приказал мне заняться проблемой хазарейского населения уезда Джагури, предварительно связавшись с командованием и советниками 14-й пд в Газни. 6 ноября я вылетел туда на рекогносцировку. На месте меня ввели в курс дела — население уездного центра обратилось с просьбой о сформировании племенного полка для самообороны от пришлых пуштунских банд. Но в этих целях необходимо было провести среди крестьян комплекс разъяснительных мероприятий, так как определенная их часть еще колебалась.
Хазарейцы — это потомки монголов, осевшие в центральной, высокогорной части Афганистана, возможно, наиболее бесправное нацменьшинство. В отличие от пуштунов — суннитов они — шииты проиранского толка. Если вы едете или идете по улице, будь то в Кабуле или в том же Газни, и вдали видите людей, выполняющих какую-либо грязную работу, можете не сомневаться — это хазарейцы.
Дело было накануне 7 ноября, день предпраздничный, поэтому мы все обсудили накоротке. Определились с задачей, составом рабочей группы, наметили план, согласовали начало, и в тот же день я улетел обратно. В течение нескольких дней в Кабуле были завершены необходимые приготовления. Министерство племен и народностей и ЦК НДПА выделили своих представителей. Подготовили пропагандистские материалы, адресованные к жителям уезда, заказали «Ан-26» и убыли в Газни. В провинциальном комитете НДПА встретились с партийными советниками, проинформировали о своих намерениях, пытались решить вопрос участия их и подсоветных. Энтузиазм они не проявили. Местный ХАД выделил свою группу из двух человек. В Газни дислоцировался советский 191-й омсп, но мы действовали самостоятельно.
Все было готово, и в тот же день парой «Ми-17МТ» мы вылетели. Расстояние было около 120 километров к юго-западу от Газни, так что вскоре оказались на месте. Кишлак Джагури был сравнительно небольшой, но в его окрестностях было еще несколько, образуя своеобразный анклав. Все глинобитные дома-крепости с высокими четырехметровыми стенами в каре и внутренними жилыми и хозяйственными постройками были как попало разбросаны по холмистой долине. Стены их изготавливались из местной глины, густо замешенной с соломой, и их прочность и вязкость нередко выдерживали удар снаряда. Убранство в этих домах было самое незатейливое, если не сказать убогое.
Между домами — террасы огородов, уже без посадок — был ноябрь. Вокруг ни деревьев, ни кустарников, сплошные горы, достаточно высокие.
Встретились со старейшинами, провели переговоры. Выяснили, что они рассчитывают на формирование полка численностью до 1000 человек в составе 10 рот и соответствующие поставки стрелкового оружия и боеприпасов. Первой же странностью была их настойчивость в расквартировании у них одного из пехотных полков газнийской дивизии. Для моральной и прочей поддержки, хотя бы на первое время, на период слаживания и становления полка. После долгих консультаций с Газни, штабом 3-го ак в Гардезе и Кабулом в конечном счете договорились на афганский пехотный батальон. Приступили к работе, провели целую серию мероприятий, в основном митингов и групповых бесед; распространялись агитматериалы. Заодно «вытряхнули» из кишлаков целую гору хомейнистской литературы — вдоволь, как оказалось, завозившейся из соседнего Ирана. Проиранские настроения там были ощутимы. Антипуштунские также. Именно они и лежали в основе замысла формирования полка самообороны.
Поставленная Главным задача являлась вроде бы несложной — население само, добровольно шло навстречу народной власти. В течение полутора недель решались в основном организационные вопросы — где и какая рота будет дислоцироваться, подбирались кандидаты на должности ротных и взводных командиров. Для них проводились занятия — что-то вроде мини-курсов по военному и политическому ликбезу.
