На укладку уже не оставалось времени. Я долго рылась в гардеробе в поисках красного льняного костюма. Надену его с белой блузкой. Я терпеть не могла белые блузки, но в данный момент это была единственная глаженая вещь среди вороха давно не глаженного белья, и у меня не оставалось другого выбора.
Джин, внезапно вспомнила я. В этом коктейле был джин, от которого мне всегда становилось плохо. Кроме того, туда наверняка добавили антидепрессант. На столе у Луиса я явно не ощущала никакой депрессии.
Голова все еще раскалывалась. В метро была давка. Я уже опаздывала на работу на полчаса.
– Доброе утро, Изабель! – Луис уже сидел за своим столом – в помятом костюме и с всклокоченными волосами.
– Доброе утро, Луис, – пробормотала я, заливаясь краской.
– Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно. Спасибо. – Я направилась прямиком к кипятильнику и налила себе пластиковый стаканчик горячей воды.
– А, Изабель, привет! – Магдалена положила на мой стол внушительную стопку скоросшивателей. – Что-то ты сегодня опаздываешь.
– Знаю. Габриэла уже спрашивала про меня?
– Тебе повезло, – захихикала Магдалена. – У нее сегодня совещание в восемь.
– Слава богу!
– Где ты была вчера после работы? – начала расспрашивать она. – Что делала?
– После работы? – В сторону Луиса я старалась не смотреть. – У одной знакомой была помолвка, мы праздновали, долго засиделись.
– Я бы никогда не смогла столько пить, сколько ты! – зачем-то сказала Магдалена. – А потом еще притащиться на работу, хоть и на полчаса позже.
– А сколько, по-твоему, я пью? – в ужасе воскликнула я. Неужели все в «Адванте» считают, что я алкоголичка? Надо кончать с выпивкой, иначе мне конец, подумала я. Раньше я действительно никогда не пила такого количества спиртного.
К разговору подключился Луис. Они с Магдаленой начали обсуждать, много ли я пью и что значит много.
– Вчера она выпила совсем немного, – объявил Луис.
– А вы что, встречались? – моментально отреагировала Магдалена. – Посмотри мне в глаза! – повернулась она ко мне. – Тебе меня не одурачить!
– Да я только тем и занимаюсь, что тебя дурачу! – спокойно ответила я, и она засмеялась.
Все, она обо всем догадалась, подумала я и начала шарить в ящике стола в поисках парацетамола. Как назло, коробочка из-под лекарства оказалась пуста.
– На! – сказал Луис, подавая мне таблетки и усаживаясь на край моего стола.
– Я занята! – отчаянно запротестовала я.
– Чем же ты так занята, моя прелесть?
– Луис! – От ужаса я опрокинула стакан с водой. Вода образовала на столе лужу и начала стекать на пол. – О черт! – Все в офисе обернулись в нашу сторону. Луис выхватил откуда-то пачку с бумажными платками и принялся вытирать воду сперва со стола, а потом и с пола.
– Ну и утро сегодня выдалось, очень запоминающееся! – радостно провозгласил он, выбрасывая использованные платки в корзину.
– Луис, не мог бы ты уйти?
– Зачем? Надсмотрщицы Габриэлы нет, работы у меня тоже нет. Можно посидеть, поболтать с тобой, моя прелесть.
– У меня нет времени с тобой болтать! – вскипела я. – И к тому же я не твоя прелесть!
– Ну зачем так кипятиться, моя прелесть!
– Ну пожалуйста, Луис!
Он пожал плечами.
– Не понимаю, Изабель, в чем дело? – спросил он. – Если я уйду, то ты скажешь, что Луис Кардозо был горазд затащить тебя в постель, а потом моментально перестал обращать на тебя внимание. Женщины этого не любят.
– Луис, ради бога!
Все в офисе за нами наблюдали.
– Давай обсудим твою проблему после обеда, – сказала я громко, чтобы все слышали.
– Как тебе будет угодно, моя прелесть! И в любое время, когда тебе будет угодно! – сказал он и вернулся к своему столу.
Я открыла одну из папок, но никак не могла сосредоточиться на том, что там написано. Хорошо еще, что сегодня не было семинара. Можно спокойно перекладывать бумаги и делать вид, что работаешь.
«Господи, что же я сделала со своей жизнью?» – с ужасом думала я. Я перестала чувствовать себя собой, потеряла свое лицо. Раньше я колесила по побережью на велосипеде, и ветер развевал мои волосы. Я шила своим подругам свадебные наряды, и даже на свое платье умудрилась нашить четыреста двадцать жемчужинок. Я пила по ночам чай со своей сестренкой и обсуждала с ней планы на будущее. А теперь я чувствую себя совершенно чужой.
«Но разве не ради этого ты бежала в Мадрид? – безжалостно спросила я саму себя. – Ты хотела стать другой – и вот, ты стала другая. В чем же тут проблема?»
Я потерла виски. Голова раскалывалась, казалось – вот-вот лопнет.
– Изабель! – Возле моего стола стояла Магдалена со стаканчиком кофе. – Мне показалось, что тебе стоит это выпить.
– О Магдалена, спасибо! – Мне самой показалось, что кофе – это именно то, что мне сейчас надо.
Она склонилась над моим столом.
– С тобой все в порядке? – спросила она тихо.
– Голова болит, а так все ничего.
– Ты выглядишь кошмарно!
– Спасибо, но ты не оригинальна, – попыталась улыбнуться я, но улыбки не получилось. – Все говорят мне те же самые комплименты: что я бледная и худая, и черные круги под глазами.
– Ты и правда сегодня бледная. И черные круги у тебя под глазами. А худая, сколько я тебя знаю, ты была всегда.
– Вот настоящий друг, – снова попыталась отшутиться я.
– Изабель! – Она придвинулась ко мне еще ближе. – Конечно, это не мое дело, но у вас с Луисом что-то было?..
– Да. Это действительно не твое дело.
Она вспыхнула.
– Извини. Пожалуй, я пойду. Но если ты захочешь поговорить…
– О чем это я захочу поговорить? – Я закрыла одну папку и открыла другую. – Мне нечего о себе рассказывать.
С каждой минутой моя головная боль становилась все хуже. В глазах появилась резь. Я читала бесконечные отчеты о лекциях и семинарах и не понимала в них ни слова. В двенадцать часов я отправилась в туалет. Меня бил озноб, в животе что-то клокотало. Может, я действительно больна? И тогда мое плохое состояние легко объяснимо. Я прислонилась лбом к холодному кафелю. Внезапно у меня началась рвота. Вместе с рвотой начался приступ астмы. Это потому, что нет возможности правильно, глубоко дышать, сообразила я. На секунду мне показалось, что я умираю. Но даже ингалятор мне сейчас вряд ли бы помог, потому что рвота продолжалась. В животе все еще происходило нечто невообразимое.
Дверь в туалет открылась, и на пороге появилась Габриэла. Надо же! Только ее здесь не хватало. Говорить я не могла.
