— С мужем познакомить не желаешь? — доносится из‑за двери.
«Желаю, желаю», — бурчу себе под нос, энергично перелистывая оглавление. Вот и она, эта давняя, но незабвенная в этом мире война. И… о боги! Выходит, за папочку‑то я уже отомстила! Раз пять… пробегаю глазами столь поразившие меня строки: «…инициатором великого противостояния стала возглавившая в дальнейшем пантеон божественная сущность, известная под именем Кхёрн…»
— Вот же гадёныш! И тут нагадить успел… — с усмешкой констатирую, и вот такая вся из себя загадочная и улыбчивая являюсь пред очи ничего не понимающих родителей. — Папуля, — моя улыбка становится всё шире и всё ехиднее. — Про Кхёрна можешь забыть…
— Такое не забывается! — рычит отец.
— Он и так уже никто, — невинно пожимаю плечиками. И да, мне действительно жаль павшего бога, он уже сполна расплатился, не хватало бедолаге ещё и отцовского гнева отведать. А вот папа, явно моего мнения не разделяет. — Пап, он больше не бог.
— Как? Когда? Кто?..
Короткие, сухие вопросы сыпались как из рога изобилия, и такая скромная я, потупив взор, призналась:
— Вчера. Трудно сказать — как, но виной тому я, пап. Считай, вы квиты. Ему и так низко падать пришлось…
— А я в своё время высоко взлетел его стараниями? — всё ещё не веря и не желая понимать, почему его дочь встаёт на защиту кровного врага, вопрошает полыхающий гневным взором отец.
— Ну… если бы не он… ты бы не встретил маму, — нажала я на святую мозоль, — и не появилась бы я! — контрольный выстрел в мозг возымел своё действие: в глазах отца на смену гневу пришло замешательство.
— Ладно. Не знаю, чем он тебе угодил, но будь по–твоему, — кивнул отец. — Значит, здесь и жила моя дочь всё это время… Неплохо, — окидывая взором окружающую обстановку, констатирует он. — Подойди‑ка ко мне, девочка.
Оттягивает воротничок, его рука касается амулета, в глазах загорается уже знакомое фиолетовое пламя, губы что‑то шепчут.
— Что это за место? — рассматривая с недоумением стопку учебников на столе, поинтересовалась маман.
— Женский корпус общежития гимназии Стихийной магии, — ответила я. — И ваша дочь — подающая большие надежды студентка первого курса, — да–да, знаю, нескромно! Но зато как приятно видеть восхищение в родительских взорах… — Пап, ты уже закончил? — кивает. — Вы подождите, я к Элифану. Посмотрю, как он там, ну и…
— И предупредишь, что твоя семья жаждет срочно познакомиться с новой роднёй, — перебил не терпящим пререкания тоном отец.
— И это тоже, — уже проскальзывая в портал, соглашаюсь.
Не успел за моей спиной погаснуть божественный огонь, как моё тело уже оказалось заключено в сильные мужские объятия. Ощутив, как подгибаются ноги, прильнула к любимому, вдыхая такой родной запах.
— Я с ума сходил, — хрипловато шепчет мне в ухо магистр. — Пришёл в себя. Говорят, ты в гимназии. Я туда. Тебя нет. Вспомнил как ты ко мне прилетала, не получилось. Решил, что не дано, но стоило подумать про твою подружку эльфийку и… в общем, заодно познакомился с вашей Каргулей. Но к тебе портал так и не возникал. Это пугало…
— Прости, — выдыхаю, вспоминая моё первое появление в этом мире и удивление ведьмы, вызванное тем, что Альранд сумел не только посетить наш, но и притащить меня с собой. — Я была дома.
Облегчённый вздох, и его губы, заставив меня блаженно прикрыть глаза, легко коснувшись моих волос, скользят по виску, нежно целуют. А я… я замерла словно замороженная. Ответить на его ласку сродни предательству.
— Прости, — опуская лицо, шепчу.
— Это ты прости, я не должен был ему уступать… — по–своему истолковал моё поведение муж, и столько боли в таком любимом голосе, что сердце сжимается.
— Нет… — перебиваю. — В этом твоей вины нет. Это было моё решение.
— Мне тяжело… — шепчет Элифан, а мне от его слов ещё больнее становится. — Я никогда прежде не любил. Мне было всё равно: с кем спят те, кто порою делят со мной постель. Ведь и я им верность не обещал. С той поры, как встретил тебя, всё изменилось. У меня не было других женщин. Я сходил с ума, понимая, что он касается твоего тела… — после этих слов, вся заготовленная заранее речь про божественного кошака как‑то вмиг забылась. — Так что ты хотела сказать, милая?
— Леди Моргана… — ляпнула первое, что пришло в голову.
— Она в прошлом, любимая, — и очередной сводящий с ума поцелуй, вот только я вновь, не позволяя себе окончательно растаять в его объятиях, уворачиваюсь.
— Твоя любовь не настоящая, — сама того не ожидая, выдаю. — Это она тебя ко мне приворожила.
Сказала и с тревогой наблюдаю за его реакцией. А она, мягко говоря, неправильная какая‑то: на губах магистра заиграла довольная улыбка, и последовало странное:
— При встрече… поблагодарю за столь чудесный прощальный подарок!
И очередная попытка поцеловать. Внутри всё уже полыхает. Хочется отдаться на волю чувств, наверное, несмотря на то, что отец чего‑то там поднашаманил с амулетом, тот всё же давал о себе знать. И в тоже время гложет совесть: я так и не сказала…
— Что гнетёт тебя? — магистр не остался слеп к моим внутренним терзаниям.
— Это, — приоткрываю ворот, демонстрируя ненавистный подарочек.
— Артон. Он уже приходил, — это не вопрос — констатация факта.
Сжимающие меня в объятиях руки предательски дрогнули, выдав истинное отношение Элифана к происходящему. Решив быть честной до конца, киваю. Вот только взглянуть ему в лицо не смею. Молча замерла в ожидании.
Откуда‑то донёсся треск. Мгновение назад стоявший рядом мужчина, уже возле стены, в которой виднеется небольшой такой, немногим крупнее его кулака пролом.
— Разбирайтесь как подобает цивилизованным людям, — проворчал откуда‑то голос родового духа. — Нечего тут всё крушить…
— Заткнись! — прорычал Элифан, и взглянув под потолок, метнул в дальний его угол стоявшую неподалёку вазу.
Хрустальные осколки разлетелись со звоном, заискрились на полу в свете магических светильников. А я стояла и ощущала, что слепну. Если до того, из‑за пелены непрошенных слёз, окружающий мир виделся словно сквозь трубку из туманного стекла, и видеть я могла лишь то что впереди, то этот блеск окончательно лишил возможности полноценно сосредоточить зрение на чём бы то ни было.
Сердце разрывается от осознания, что я теряю того, без кого жизнь потеряет смысл. Примерно выбрав направление делаю шаг, затем другой… и ногу пронизывает щемящая, пульсирующая боль. Опускаю лицо, но пелена слёз становится лишь плотнее, а я… неудачно встав на пострадавшую, очевидно из‑за осколка вазы, ногу, вскрикиваю и начинаю падать.
И вдруг… о чудо! Его руки подхватывают моё ставшее словно невесомым в его объятиях тело. Я ощущаю его тепло, его запах, и с содроганием вслушиваюсь в звук его голоса:
