— Вот увидишь, Бастиан, я найду убийц, и они пожалеют о том проклятом дне, когда они ступили на землю монастыря Монте Касьон. Но вот что меня удивляет! Говорят, жена графа Мелана была очень красива. Если бы это были мои земляки, они бы увели ее в плен, а не зарубили. Ты уверен, что это были норманны?
— В чем я могу быть уверен, господин, если меня там не было.
— Но слухами земля полнится.
— Вы правы, граф, люди говорят многое…
— И?
— Ну и говорят, что эти люди были все в масках и почти не болтали, — монах протянул руку к кожаному мешку с водой и сделал несколько жадных глотков. Солнце уже начинало припекать, а по монастырскому обычаю во рту служителя церкви еще не было и крошки.
— Но все же несколько слов было сказано, причем на французском языке, — наконец закончил он.
— А почему же тогда решили, что это викинги?
— У нас все сваливают на вашего брата, — Бастиан хитро покосился на графа, — но еще и одеты они были как северяне.
— И что, они ограбили монастырь?
— В том-то и дело, что особого грабежа не было, — задумчиво ответил монах. По всему было видно, что он смышленый и наблюдательный малый.
— Так схватили наспех, что попалось в руки.
— А зачем же тогда убили всех?
— Думаю, не хотели, чтобы были свидетели.
— Мои соотечественники не боятся свидетелей, — сказал Ингмар. Наконец-то над головами всадников сомкнулись ветви деревьев, и ехать стало легко и приятно.
— Если мы нападаем, то у нас это — подвиг, так считается в Норвегии. Никогда не видел, чтобы викинги шли в бой с закрытым лицом, — добавил он.
В том-то и дело, мессир граф, — согласился Бастиан, — и нам этот ваш обычай известен. Эти грабители ворвались в монастырь после трапезы, когда братия почивала. При этом они убивали всех, кто попадался на их пути — сначала привратника, затем ключника, а потом и старого монаха, который копировал писание. После этого бандиты ворвались в кельи и наносили удары мечом каждому брату, прямо в его постели. Поэтому никто не мог видеть, как убивали графа и его жену.
— А как там оказался виллан?
— Ему не повезло, как и вашему покойному тестю. Дион приехал за монастырским сыром, хотел выменять его на пшеницу. Он отдыхал после долгого пути во дворике, которым вы изволили проходить, прямо у бассейна, и получил удар мечом по спине, когда пытался закрыться.
Ингмар с интересом посмотрел на медлительного рассказчика.
— Виллан упал прямо в воду, — продолжал тот, — и убийца подумал, что он утонул. Но потом бедняга Дион выбрался из бассейна и отполз в кусты можжевельника. Можно сказать, что эти заросли спасли ему жизнь.
— И он мог оттуда что-нибудь видеть?
— Возможно, мессир, хотя это лучше узнать у него.
Монах надолго умолк. У Ингмара сложилось впечатление, что Бастиан пожалел о пробившейся у него разговорчивости.
— Бастиан, ты боишься их?
Монах резко повернулся к графу, как будто ужаленный.
— Наша жизнь так уныла, мессир граф, что ничего не изменится оттого, если я умру сегодня или через тридцать лет, — наконец заговорил он, — дни наши проходят однообразно и почти без радостей. Однако это не значит, что мое сердце превратилось в камень. Я и сам постригся в монахи после великого горя, постигшего мою семью. Моя молодая жена, прекрасная Бриджит, была изнасилована и убита в Лейнском лесу, что находится во владениях барона Доната де Брюнне…
Ингмар удивленно взглянул на монаха.
— Да, да, мессир, ей было всего двадцать, и она уже понесла от меня. Эти негодяи, наверное, рвали ее когтями, так она была истерзана. Если бы у меня были ваши возможности, мессир граф, я бы все отдал, чтобы найти убийц. Но я был всего лишь бедный виллан. Не смог я продолжать жить как прежде и ушел в монастырь.
Ингмар опустил голову. Он вдруг ощутил всем сердцем глубину горя, которое постигло Бастиана. Наверняка уже прошло много лет, но в тихих словах франка чувствовалась такая боль, что Ингмар невольно поежился. Викинг не нашел никаких слов, чтобы утешить пожилого монаха, да и были ли такие слова.
— Я знаю, что вы сочувствуете мне, мессир, хотя не вымолвили ни слова, — вдруг сказал Бастиан, — и поэтому решился помочь вам. Я надеюсь, может, вы найдете убийц, пусть даже и других, а не тех, что измывались над моей милой Бриджит, — голос монаха дрогнул, и Ингмару показалось, что тот смахнул слезу. — Пусть хоть немного в этом мире прибавится справедливости, пусть хоть иногда ответят те, кто попирает заповеди господни…
— А как же божий суд? — хмыкнул викинг.
— Пока настоятель нас не слышит, отвечу вам. Бог там, далеко, — монах скосил свои глазки к небу, — но он дал нам руки и ноги, чтобы мы могли действовать на этом свете.
— А в некоторые руки дал и меч, — с ухмылкой добавил Ингмар.
— Так пусть ваш меч, мессир, послужит правому делу.
В долгих разговорах всадники проехали несколько десятков миль. Их дорога пролегала через селения и колосящиеся пшеничные поля, пересекала броды через небольшие речушки, рассекала густые буковые и дубовые леса. Когда стало смеркаться, на горизонте появилось небольшое селение, состоящее всего из десятка хозяйств.
— Это и есть Викью, деревня, где живет Дион, — указал монах на небольшие каменные дома, накрытые соломенными крышами.
Вооруженные всадники вызвали большой интерес у сельских жителей. К тому же викинги имели обыкновение иметь при себе дорогое, украшенное золотой чеканкой оружие, которое покупали или добывали как трофеи в самых разных частях света. Мужественные бородатые лица, блеск серебра и золота буквально зачаровал местных жителей, которые стояли в сторонке, не решаясь приблизиться к всадникам. Но, когда вилланы увидели среди викингов знакомого монаха, их оцепенение исчезло.
— Эй, Бастиан, ты кого привез к нам? — раздался голос из толпы.
Монах с отчаянным кряхтеньем слез с кобылы и принял торжественную позу, повернув руку в сторону Ингмара.
— Граф Ингмар де Мелан наградил вас своим визитом.
Ингмар не стал делать высокомерное лицо и приветливо улыбнулся. По толпе пронесся вздох облегчения. К графу поспешно подбежал средних лет мужчина и снял шапку. По всей видимости, это был староста.
— Чем мы обязаны вашему визиту в наше скромное поселение, мессир? — проговорил он густым басом. От старосты густо пахло чесноком и бараниной, видно — он был внезапно оторван от стола.
— Он совсем плох, — с сожалением сказал староста, услышав, к кому приехали именитые гости, — так и не выздоровел после того ранения.
— Видно, в рану попала хворь, — посочувствовал монах.
— Так что, придется вам идти прямо в дом к Диону.
— А не могла бы нас проводить вон та красавица? — вставил Гро, указывая на девушку, стоявшую возле большого дерева, подальше от всех ротозеев. Девушка и впрямь отличалась невиданной красотой и, несмотря на бедную одежду, выделялась из толпы.
