Книга Абраша - Александр Яблонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
– Что-то холодает, – сказала Алена, но про себя подумала: «Рано или поздно он будет со мной».
– Заговорил я вас. Пошли. Пора отдыхать.
* * *
«… Янки Кубой управляли,/ За людей нас не считали,/ Но явился тут Фидель » – и ансамбль радостно подхватывал: « Но явился тут Фидель!». Чудный получился Новый год, веселый. Николенька выпил полтора бокала Советского шампанского, бутылка хранилась между оконными рамами и чуть не замерзла, но именно такое – ледяное было особенно вкусным. Ему и раньше разрешали выпить полбокала шампанского в самый важный момент наступления Нового года, когда часы на Кремлевской башне ударяли двенадцатый раз, папа выстреливал пробкой в потолок и все кричали: «С Новым годом! Урррра!». Однако раньше оно было сладеньким – родители вообще любили сладкие вина, и особым шиком считалось купить вино «Мускат Прасковейский», а шампанское на Новый год – «полусладкое» или, в крайнем случае, «сладкое». Кроме того, как правило, вино забывали или опаздывали охладить, и Кока не получал никакого удовольствия, глотая эту сладкую, теплую, газированную водичку. В этот же год «полусладкое» не достали, и папа принес «полусухое», плюс еще накануне его положили между рамами на вату и гроздья рябины, которыми украшали межоконное пространство на зиму. Так что Николенька выпил бокал холодного терпкого вина с удовольствием и даже попросил добавки. Мама удивленно посмотрела, но не возражала. Коке стало весело. Он смеялся так заразительно, что родители не выдержали и расхохотались вслед за ним. «Заяц окосел», – давилась от смеха мама, и папа радостно кивал. В этот момент Кока любил их особенно сильно, думая, что тут же, не задумываясь, отдал бы за них жизнь, такие они хорошие. Впрочем, в этот момент он любил всех на свете. Потом зажгли елку. Николеньке, хоть он и стал высоким и стройным юношей, пришлось забраться на стул, чтобы зажечь верхнюю свечку, потому что елку в тот год достали высокую и относительно пушистую. Папа запел: «О ель моя, о ёлочка, ты вечно зеленеешь». «Тепло тебе и в зимушку, тепло тебе…» – подхватила мама, «О тоненбаум, о тоненбаум», – запели они дуэтом, но Ника не знал, что такое этот Тоненбаум.
Потушили свет, свечи излучали волшебство, и Николенька решил в темноте добавить в свой бокал шампанского. В этот момент в дверь постучали. Родители моментально замолкли, уставившись друг на друга.
– Зажги свет.
– Ни в коем случае. Продолжай, будто ничего не случилось.
– Звонка же не было.
– Зачем им звонить.
Стук раздался снова.
– Да, да, входите, – с неестественным радушием сказала мама и зажгла свет. Папа встал. Дверь открылась, и вошли Гера с Элей.
– С Новым годом, с новым счастьем!
– Господи, это вы…
– А кого вы ждали?
– Заходите, с Новым годом! Садитесь! Сань, наливай.
– У нас было! – гоготнул Гера, и Николенька увидел бутылку шампанского. – Полусладкое крымское игристое экспортное, – с гордостью сообщил Гера. – На сборах отхватил. Это – вторая, первую мы уже приговорили, да, Элёк?
Гера стал разливать «Экспортное», и Кока с готовностью протянул свой бокал. Он заметил быстрый взгляд папы, но он содержал не угрозу, а, скорее, насмешку. Налюлюкаешься, мол, смотри…
Гера был спортсменом и соседом по квартире. Вернее, он был сыном их соседки Галины Ферапонтовны, тоже бывшей спортсменки, ныне работавшей судьей в «Трудовых резервах». Она часто уезжала судить соревнования по прыжкам в воду, чем Гера, к тихой радости всей коммуналки, с успехом пользовался. Папа как-то назвал его ЖЖ. «А это что? – спросила мама. – Жизнерадостный жеребец». Действительно, увидеть Геру без девушки – «очередной пассии», особенно, когда его мама отбывала на судейство, равно как и расстроенным, озабоченным, или, тем более, задумчивым было невозможно. Также было немыслимо представить его с книгой в руках, даже, если бы это был чудный роман Дюма «Три мушкетера». Кока очень любил историю д’Артаньяна, не меньше «Войны и мира», «Хаджи-Мурата» или «Детства». Вместе с тем Гера был мужчина отзывчивый, всегда готовый помочь – не раз на глазах Ники он выхватывал из рук мамы тяжелую сумку с продуктами или связку дров, которую они тащили на свой пятый этаж, и легко, через две ступеньки, вприпрыжку доставлял эти тяжести к входной двери их квартиры. Мама не успевала его поблагодарить, как он молнией пролетал вниз, что-то насвистывая или напевая. Гера прыгал в длину. Как он прыгал, Кока не знал, но, видимо, не очень шибко, так как в чемпионах не ходил. В последнее время Гера «перешел на тренерскую работу», как сообщила не без гордости его мама, то есть уже он сам в длину не прыгал, но успешно учил заниматься этим ремеслом подрастающее поколение.
Эля на описываемый период являлась его постоянной девушкой. Она была принята в доме даже тогда, когда Галина Ферапонтовна находилась в городе и возглавляла кухонные баталии. Эля – маленькая, гибкая, гуттаперчевая женщина – была в недалеком прошлом гимнасткой, даже чемпионкой «Трудовых резервов» по Ленинграду.
– Спасибо, что зашли.
– Так мы думали, вы всё одни, всё одни. Скучно же одним.
– Мы не одни, мы – в семье.
По радио заиграли новую и очень модную песню «За людей нас не считали, Но явился тут…»
– Танцуем, – вскрикнула Эля. – Юноша, приглашайте даму?
Приглашать Николеньке не пришлось, так как Эля сама сдернула его со стула и прижала к себе. «Хорошо, что шампанское успел допить», – мелькнуло у Коки в голове.
– Могу я пригласить вашу супругу, – галантно осведомился Гера и, видимо, получил положительный ответ. Эля ловко щелкнула по выключателю, и комната погрузилась в волшебный полумрак, оттеняемый мерцающим светом елочных свечей.
Кока танцевать, наверное, не умел, потому что никогда не пробовал. Но он обладал врожденным чувством ритма, а Эля умело направляла его движения, поэтому что-то стало получаться. Но самое главное – Кока не знал, что надо во время танцев делать. Видимо, – говорить, но о чем? Да и неловко разговаривать: Эля была ниже его ростом, пришлось бы наклоняться, а это неудобно во время движения. Кроме этого, было неясно – следует ли прижимать партнершу к себе или нет. Танцевать «на пионерском расстоянии» в его – Кокином – возрасте было уже несолидно – не на школьном вечере с па-де-катрами и полечками – пипирочками. Прижать же взрослую женщину… Это было и боязно, и непривычно, но, наверное, приятно. Эля решила за него. Он почувствовал ее крепкий чуть выпуклый живот, сильные ноги, его правая рука ощущала податливость гибкой женской талии. Обнимая ее, Ника понял, что она – без лифчика и от этого открытия растерялся, возбудился и испугался: сейчас она почувствует, что происходит с ним… Она то отстранялась, то прижималась, особенно тогда, когда они оказывались за шкафом. Шкаф в их комнате как бы обозначал прихожую – там при входе раздевались, вешали верхнюю одежду, снимали уличную обувь, он ограничивал небольшое пространство, невидимое из-за стола, и Эля, Николенька это сразу понял, специально увлекала его туда, там она прижималась к нему животом и грудью, тихонько смеялась, и он чувствовал приближение того острого, раскалывающего сознание наслаждения, которое он уже испытал несколько раз ночью во сне.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Абраша - Александр Яблонский», после закрытия браузера.