Бабушке в свое время довелось хлебнуть фунт лиха: в начале пятидесятых дедушку-генерала арестовали по делу маршала Жукова, все вещи из квартиры вывезли, а через некоторое время и саму бабушку увезли в Лефортовский замок… Уж как она там выжила со своими старомодными барскими манерами, один Бог знает, но выжила! А потом и дедушку реабилитировали, и все вещи по описи вернули: ковры, мебель, картины и статуэтки из Германии – все, до последней пуговицы…
И когда вопрос встал ребром: может ли настоящая барышня стучать? – бабушка проявила удивительную приспосабливаемость, изящно подстроилась под основной оркестр, переменила тональность, перестроила ключ. Понижаем на кварту? О'кей. Не все же в облаках парить. Играем в басовом ключе? Ладно, сыграем и в басовом… Ну-ка, внучечка, с третьей цифры – allegro vivace, вперед!.. Ведь и в этом положении можно было отыскать свои плюсы: американское и западноевропейское шмотье, к примеру, которое на черном рынке в Москве пихали с тысячепроцентной (какая пошлость!) накруткой, любимой внучечке Лялечке привозили с сезонных распродаж за полцены…
А как просто и красиво решилась проблема с соседом сверху, главным – о, ужас! – Самым Главным Технологом Мясокомбината, который бессовестным образом залил их кухню, а потом еще участкового пытался на них натравить? Одним звонком решилась. Одним щелчком, как таракана… Он с тех пор на каждый Новый год с улыбочкой и самыми теплыми пожеланиями вручал им пакет с копченостями и нарезкой… Да леший с ним, с соседом! Зарплата у переводчика второй категории была приличной! И по отдельной ведомости не такие уж малые суммы платили, между прочим. Достойные деньги за достойную работу.
А когда Ляля окончила институт и стала работать полный рабочий день, и бабушка поняла, что Ляле надо не только рассказывать о достопримечательностях, но и вступать в контакты, причем, как выразились добрые-нехорошие дяденьки, «в самые разнообразные», бабушка снова не ударила в грязь лицом, приспособилась и разработала новый генеральный план. Во-первых, попросила Лялю купить в аптеке семь видов таблеток, все они продавались без рецепта, Ляля до сих пор помнит комбинацию из двух белых, двух голубых и трех желтых, которые растирала в пыль по приказу бабушки. Во-вторых, в ванной появился льняной мешочек с розовым бантиком (очень милый, совсем не пошлый), а в нем – старая, из тех еще времен, спринцовка с раритетным клеймом «Каучуковые фабрики г-д Криволаповых»… И очень строгий наказ бабушки: каждый раз! каждый раз!.. Настоящая барышня делает это каждый раз!..
Так не хочешь, капитан, узнать о такой интимной подробности моей молодости, как старая спринцовка в мешочке с розовым бантиком?! Не интересно, как жили-поживали стукачки при КГБ, когда ты, наверное, под стол пешком ходил? А старинный бабушкин рецептик тебе не нужен, капитан? Для новеньких стукачек? Хотя сейчас другие препараты, куда более эффективные…
Лилия Ивановна торопливо утерла невесть откуда взявшиеся слезы шикарным, в кружевах, рукавом.
Плевать! Жива? Не сидела? Не подыхала в ссылке? Вот и прекрасненько. Рецептик, кстати, был феноменальный. Ни разу не подзачетела. Не заразилась никакой гадостью… Правда, и деток Бог не дал. Две попытки. Два замужества… Может, рецептик и ни при чем? Бесплодие плюс низкий уровень ЗППП[18]– только и всего? А что, вполне возможно…
Испорчено! Испорчено воскресенье напрочь!
Или… испорчена жизнь?…
Ну, не так чтобы совсем… Подпорчена, скажем. Слегка тронута благородной плесенью. Ведь и плесень бывает благородной – та, что выступает на винограде… Как ее по-латыни, то бишь… Botrytis, кажется? Н-да, бабушка с ее тремя доскональными языками знала бы наверняка.
Лилия Ивановна покачала головой. С нарочитым, напоказ неизвестно кому, удовольствием выцедила последние капли из кофеварки и выпила. Причмокнула. Ерунда! Всё прекрасно. Ну и пусть придет сегодня этот Евсеев, если не отдыхается ему в воскресенье, как придет, так и уйдет. Когда-то сам начальник отдела полковник Еременко вызывал ее на контрольные встречи – и после работы, и в выходные. Встречи происходили на конспиративной квартире в Малоивановском переулке, хотя ничего особо конспиративного в ней не было: обычная однокомнатка со слабым напором воды в душе. Да и вообще, все называлось по-одному, а фактически оказывалось совсем другим. «Контрольная встреча», «конспиративная квартира», «начальник отдела»… А в действительности – мужчина, женщина, быстрый секс на раздолбанном диване в комнате, давно не видевшей ремонта…
Сейчас, конечно, обойдется без секса. Ей это не нужно, а молоденькому Евсееву – тем более… Молодой чекист ждет, что она вспомнит подробности про дядю Колю и его окружение. А она ждет, чтобы он от нее отвязался.
В общих чертах она и так все ему рассказала. В общих. Сколько лет прошло, милые вы мои! Кого она только не знала! И валютчиков, и фарцовщиков, и диссидентов, и даже настоящий американец, похожий на Клинта Иствуда, залез как-то ей под юбку, правда, неглубоко. Потом его арестовали. Не за то, конечно, что залез, и не за то, что неглубоко. За шпионаж – ни больше ни меньше! А она премию получила – целых сто пятьдесят рублей! Жан ей достал по-свойски потрясающие сапоги – итальянские, до колена и короткий плащ с золотистым отливом, тоже итальянский…
Потом Жан, как водится, пригласил ее поужинать, пришли в «Арагви», там гулял немолодой, но по-молодежному прикинутый плейбой с молодым человеком и красивой стройной девушкой, щедро угощал, смеялся, рассказывал анекдоты… Сердце у Лялечки дрогнуло: с ним сидел тот самый голубоглазый мальчишечка, который намертво впечатался ей в память. И в душу, пожалуй… Она заметила его недавно в толпе у «своего» автобуса: высокий, нескладный, в каких-то диких, совершенно деревенских штанах, в стираной-перестираной рубашечке… но – глаза! Какие это были глаза! Как они вспыхивали, когда в толчее мальчишка выискивал какую-то свою, вожделенную пластинку, как он радостно отдавал за нее скомканную, из кулачка, денежку, как несся сквозь толпу «гостей столицы» напролом, сломя голову!
– Кто это? – спросила Лялечка. Жан усмехнулся.
– Да это центровой, дядя Коля, ты что, его не знаешь? Пойдем, познакомлю!
Дядя Коля охотно познакомился, ручку поцеловал, даже в гости пригласил. Знаменитая квартирка на втором этаже! Какие только слухи, слушки, шепотки не ходили об этом дяде Коле! Что он генерал НКВД! В отставке, естественно. Что полковник! Был бы он старше, приписали бы, наверное, Белую гвардию! Там, у дяди Коли, иностранцы паслись, и наши мальчишечки, и наши девчоночки! Кому что надо – всё «пробивалось» через обаяшку дядю Колю! Вся центровая Москва знала этого плейбоя, этого душку-дядечку Колю! Его пироги знаменитые, его подачки, типа подарки… Умел дядя Коля завлекать, привлекать, психолог был потрясающий: именно когда у нее не было ни копейки денег, он совал пять-десять рублей! Вот откуда он знал? Как чувствовал?! Всё это Ляля с чистым сердцем поведала этому капитану! А почему – нет? Такие, как дядя Коля, встречаются в жизни очень, очень редко! Такие – запоминаются навсегда! Только дядя Коля интересовал капитана постольку-поскольку… А вот окружавшие его мальчишки, студенты, курсанты интересовали Евсеева по-настоящему!
