Сара показала на женщину:
— Вот, налетела на меня, ударила по лицу.
— Я видел с той стороны.
— Так тебе и надо, корова сопливая! И откуда ты только явилась, чтоб нашу семью разрушить? Сердца у тебя нет!
Она попробовала было подняться, но Сара двинула ей по опорной ноге и женщина осталась на земле. Вокруг них начали собираться зеваки.
— Только попробуйте ударить еще раз — я упеку вас в участок, — предупредила Сара.
— Ах ты, дрянь, разлучница проклятая!
— Разлучница?
— Да! Что ты придуриваешься-то?
— Но я даже не знаю, кто вы, — растерянно произнесла Сара, хотя лицо женщины казалось ей смутно знакомым.
— Все ты отлично знаешь! Ты знаешь моего мужа, Джеффа!
Сара совсем запуталась.
— Какого Джеффа?
— Извращенка! — не унималась женщина.
— Может, лучше уйти с улицы? — негромко предложил Родни.
— Двадцать лет прожили! Двадцать лет, пока ты не влезла! А теперь все!
Кое-кто из толпы начал поглядывать на Сару. Женщина из букмекерской конторы брезгливо морщила нос, всем свои видом выражая полное осуждение столь низкого поведения.
— А ведь я люблю его! — зарыдала женщина. — Люблю моего Джеффа!
Вдруг Сара вспомнила:
— Боже, должно быть, вы — Кармел Гренджер! — При этом, не в силах удержаться, она стала давиться от смеха.
В толпе зашептались, но остановиться она уже не могла.
— Еще и смеется! — подвывала Кармел.
— Бесстыдница! — гневно обратилась к Саре пожилая женщина с тележкой. — С чужим мужем спуталась. И не совестно тебе?
— Сара, да что с тобой? — озадаченно спросил Родни.
— Ой… не могу… — выдохнула Сара, стараясь успокоиться.
— Отвратительно, — сказал кто-то.
— Ой, — повторила Сара, вытирая глаза, и посмотрела на Родни: он явно решил, что она сошла с ума. — О господи, со мной ничего, честно.
Она протянула руку женщине, которая по-прежнему сидела на асфальте.
Кармел Гренджер подозрительно посмотрела на нее.
— Помочь или сами подниметесь? — спросила Сара.
— Без тебя справлюсь. — Кармел оттолкнула ее руку и стала подниматься на ноги, но до того неуклюже, что Сара, не удержавшись, снова рассмеялась.
— Ничего тут смешного, — сказала Кармел. — Ты мне всю жизнь поломала.
— Нет, я не ломала. Вы сами себе ее сломали, — уже серьезно ответила Сара. — Вы обманывали мужа, и он выставил вас, так?
Люди озадаченно повернулись к Кармел. Так это, оказывается, она дрянь?
— Это никого больше не касалось!
— Нет, касалось! Сначала его, а потом и нас, потому что он нас нанял.
— И что же мне теперь делать? Я же люблю его!
— Идите и скажите ему об этом. — Сара осторожно потрогала щеку. Крови не было, только болело. Неудивительно — у Кармел ручищи оказались как у дюжего грузчика.
— Я на тебя в суд подам!
— За что?
— За оскорбление и за это… клевету.
— За клевету? — Эта претензия заставила Сару снова согнуться от смеха пополам.
И вдруг ей стало легко. Непонятно почему, но она это почувствовала.
— Что вы мне тут театр устраиваете! Мыльной оперы захотелось? Кто дал вам право ходить по городу и отвешивать людям оплеухи! Идите отсюда, пока вас не арестовали за хулиганство!
— Ты меня ногой ударила!
— В пределах самообороны, свидетелей у меня достаточно. — Сара махнула рукой в сторону зевак. — Родни, извини, что тебе досталось. Увидимся.
— Ты уверена, что чувствуешь себя нормально? Щека вон какая красная.
— Родни, у меня сегодня выдался нелегкий день, — ответила Сара, — но иногда полезно столкнуться, в буквальном смысле, с другой точкой зрения.
Она чмокнула Родни в щеку, села в машину Джона и укатила, оставив на месте происшествия озадаченных зрителей, всхлипывающую Кармел Гренджер и своего по уши влюбленного защитника.
36
Солнце уже клонилось к горизонту, когда Фрэнк и Джон наконец добрались до последнего пункта своего маршрута — заброшенного тупика где-то в лондонском Ист-Энде.
Фрэнк свернул в переулок с мусорными бачками, выключил двигатель и кивнул в сторону грязных окон, высоко расположенных в кирпичной стене. Из-за давно не мытых стекол пробивался тусклый свет.
— Дверь в нише ведет на склад, а контора у него наверху.
— А если его там нет?
— Он всегда там.
— Как думаешь, Лиззи предупредила, что мы едем?
— Нет, если у нее мозги работают, — ответил Фрэнк. — Какая разница — звонила, не звонила? Никуда он не денется. Здесь его логово.
— А кто он такой?
— Подонок самый настоящий, каких поискать.
— Неужели?
— Был такой слушок.
— Не всем слухам стоит верить, Фрэнк. По крайней мере, так говорит моя напарница.
— Ума у нее, как у тебя.
— Я бы сказал, она умнее, но могу ошибиться. Зато я красивее, факт!
— Я ведь уже просил тебя: не умничай и поменьше болтай. Что-то все меня сегодня бесят.
Джон потрогал челюсть:
— Это я уже усвоил.
— Я ж сказал — извиняюсь.
— Очень мило, только все равно больно.
Фрэнк вздохнул и закурил очередную сигарету. Теперь, когда доехали, казалось, он не хотел выходить из фургона. Хотя Фрэнк Тодд с легкостью пускал в ход кулаки да и с головой у него местами было не все в порядке, Джон чувствовал, что многое в этом человеке ему начинает нравиться.
— Знаешь, Сэди всегда хотела детей, — заговорил Фрэнк. — Прямо как одержимая была. Ни о чем другом и не говорила, только когда у нас появятся детишки, да какие и как она с ними будет возиться. Все по полочкам разложила. Первый выкидыш ее чуть не убил. Кажись, месяц плакала. А после второго — ни слезинки. Чудно, правда?
Джон молчал. Да и вряд ли Фрэнку был нужен его ответ.
— После третьего она совсем перестала говорить про них, ну, про детей. В ней как будто лампочку выключили. Перестала к сестре ходить, не таскала меня больше по всяким крестинам-именинам. — Фрэнк затянулся сигаретой и выпустил из ноздрей две струйки дыма. — Сначала я подумал, что все пройдет и мы снова попытаем счастья, только не вышло. Она сказала, что не хочет снова пережить это, ну, выкинуть еще одного.
— Да, ее можно понять.
