— Я ничего такого не заметил.
— Твои поступки будут вознаграждены. Поверь мне.
— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, да, отец аббат?
Криспин хотел засмеяться, но получилось что-то похожее на лай. Обвинив в этом пересохшее горло, он направился за лекарством к графину.
Наливая в бокал вино, Криспин чувствовал на себе взгляд аббата. Он знаком указал на другой бокал, и Николас кивнул. Криспин наполнил и второй бокал и подал его Николасу, но не раньше, чем отпил из своего.
Сделав глоток, аббат в задумчивости остался стоять с бокалом в руках.
— То, что Венец попал в твои руки, Криспин, не случайно. Ты испытываешь на себе его силу, но не хочешь в это верить.
Криспин осушил бокал.
— «Признак образованного ума — способность рассмотреть мысль, не принимая ее».
— Ты прекрасно цитируешь языческого философа, — заметил аббат. Криспин искренне улыбнулся и поднял кубок, салютуя Николасу. — Но я нахожу весьма символичным то, что ты обычно цитируешь язычника, а не святого.
— Очень хорошо. — Криспин поднял свой бокал. — Господи, «дай мне целомудрие и воздержание, только не сейчас»[22].
Ни тени смеха не промелькнуло в прищуренных глазах аббата.
— Августина ты, стало быть, знаешь. Но разве этот почтенный святой не сказал также: «Чудеса противоречат не законам природы, а лишь нашим представлениям о законах природы»?
Улыбка Криспина потухла. Он заглянул в бокал и с сожалением поставил его.
— Я здесь не для того, чтобы вести с вами богословские споры. Я снова должен попасть во дворец.
— Криспин, нет! Это будет глупо, опасно и неразумно. Я умоляю тебя выбросить это из головы.
— Венец может находиться там. Убийца-то уж, несомненно, там.
— Тогда зачем ты пришел ко мне?
— А где еще я могу получить монашескую рясу?
— Хочешь переодеться?
— Другого пути я не вижу.
Монах снова покачал головой.
— Опасно, — пробормотал он. — У тебя там нет друзей. Если, как ты говоришь, Ланкастер тоже замешан в этом деле, тогда и он тебе не поможет. Хотя мне не верится, что он с этим связан.
— Меня это тревожит.
— Ты принес ему клятву. Что, если тебе придется выбирать — ты или он?
Криспин с презрением посмотрел на отставленный бокал.
— Я присягал ему, но клятвы снова участвовать в заговоре не давал. Если до этого дойдет, я предпочитаю сражаться на своей стороне.
— Как все это огорчительно, — проговорил вполголоса Николас. Он снова сел в кресло, держа бокал обеими руками. Задумчиво посмотрел в него. — Терновый венец. Французские курьеры. Что-то мне все это напоминает.
— Да?
Криспин не слушал. Он вытащил кинжал и поигрывал им, думая, с каким наслаждением всадил бы его в грудь Майлза.
— Это было несколько лет назад, — сказал аббат, — в начале царствования короля Карла. Я вспоминаю, что были убиты два французских дворянина. Они стояли за договор с Англией. Странно, но оба они были убиты стрелами.
— А? Что такое?
— Да. Стрелами. Боюсь, это событие пришлось на самое тяжелое для тебя время, несколько лет назад.
— Вы имеете в виду, когда я потерял свое рыцарское звание.
Аббат не обратил внимания на сарказм в голосе Криспина.
— Убийца проник ко двору французского короля, освоился там, убил свои жертвы и так же легко скрылся.
Криспин подался вперед.
— Убийцу так и не нашли?
— Нет. Твоя история развивается очень похожим образом.
— Только этот убийца мажет. Он промахнулся, стреляя в меня и в короля. Дважды.
— Благодаря тебе.
— И в судомойку он не попал.
— В ту, которая думала, что убила француза? В слабоумную?
— Нет. В другую. Ее сестру.
— Зачем убийце, который собрался застрелить короля, тратить время на кухонную прислугу?
— Потому что она что-то знает. Что-то видела.
— Да, полагаю. Бедняжки. Мы действительно часто считаем наших слуг подручным материалом. Чем-то незначительным.
— Но если бы я решил убить простую судомойку… — Криспин посмотрел на аббата. Жар от очага согревал половину лица Криспина. — Я не стал бы тратить на нее стрелу. Я перерезал бы ей горло, тихо и спокойно. Подойти к ней я мог бы как угодно близко. В конце концов, слуга всего лишь одушевленная вещь. Я могу подходить к ним, когда и как мне заблагорассудится. Стрела — это оружие расстояния. Мне следовало бы воспользоваться кинжалом или удавкой.
Николас потер шею.
— В странных ты все же кругах вращаешься.
— Так почему стрела?
В дверь постучали. Криспин и Николас вскочили и переглянулись. Это мог быть брат Эрик, но если не он, то Криспин хотел, чтобы о его пребывании здесь знали как можно меньше людей.
Жестом он показал аббату, что спрячется за оконной шторой. Аббат, стоя у кресла, проводил его взглядом. И снова Криспин скрылся во временном убежище, отгородившись от комнаты тяжелой тканью. Она пахла ладаном и дымом. В щелочку между шторами он наблюдал за аббатом. Николас взял бокал Криспина, выплеснул остатки вина в огонь, поставил бокал на маленький столик, одернул сутану и спокойно позвал:
— Войдите.
С поклоном вошел монах. Его лицо было спрятано под капюшоном рясы.
— Там мальчик у ворот, господин аббат. Он настаивает на встрече с вами.
— Мальчик? Кто?
— Он называет себя Джеком Такером. Но одет как нищий, милорд. Он утверждает, что служит у рыцаря.
Николас бросил проницательный взгляд на шторы.
— Пришли его ко мне, брат Уильям. Я его приму.
— Но, милорд…
— Все в порядке, брат.
Монах поклонился и пошел к воротам. Николас повернулся к вышедшему из-за шторы Криспину.
— Откуда твой слуга узнал, что ты здесь?
— Я передал ему сообщение. Вы одолжите мне рясу, отец аббат?
Николас с тяжким вздохом покачал головой.
— Криспин, на этот раз я действительно за тебя боюсь. Это не просто какой-то уличный проходимец. Это король Англии. Он уже и так не питает к тебе любви. Ему и предлога-то особого не нужно, чтобы причинить тебе зло.
— Я знаю. Но если этого не сделать, я потеряю все. А я уже столько потерял, что не могу позволить себе новых потерь.
