Глава 15
Бринн могла вздохнуть с облегчением, ибо проблема с горничной легко разрешилась. Щедрое приданое послужило мощным импульсом для того, чтобы любовник девушки сделал ей предложение, да и хозяин будущего супруга под нажимом Лусиана согласился не увольнять будущего отца. Мег была счастлива тем, как все сложилось.
Если бы с той же легкостью решилась проблема, перед лицом которой стояла Бринн! Лусиан задался целью завоевать ее сердце, в этом она не сомневалась, и то, что начиналось как война характеров, превратилось в игру, полную соблазна, игру, разжигающую страсть. А страсть грозила обратить в пепел их обоих.
Бринн все больше убеждалась в том, что мужа ее природа наградила редкой чувственностью. В постели он был ненасытен. Он любил ее то нежно, то яростно, и его неукрощенная страстность находила в ней самый горячий отклик. Даже в доме, полном прислуги, он находил возможность для того, чтобы уединиться с женой. Стоило ему лишь прикоснуться к ней, И все мысли об осторожности или о проклятии вылетали у нее из головы.
Но не только страстность Лусиана так влекла ее в нем. И не одно его обаяние или его нежность. Она чувствовала, что интересна ему, и этот интерес настоящий, не показной. Он пытался угадать, что ей нравится, а что нет, расспрашивал ее о мечтах, о том, как она жила до того, как познакомилась с ним.
Бринн пыталась отвечать на его вопросы односложно, без эмоций, но прозорливость Лусиана могла поспорить с его настойчивостью. Он, очевидно, заметил ее меланхолию, когда она говорила о своей семье, особенно о младшем брате.
– Ты скучаешь по Тео? – спросил он как-то утром, когда они отдыхали, лежа в постели, после очередного обязательного раута любви.
Бринн кивнула. Светских увеселений в эту пору хватало, и ей было чем себя занять, но по Тео она все равно скучала.
– Очень.
– Ты не хочешь его навестить?
Глаза ее загорелись. Она, не веря своим ушам, подняла голову от плеча Лусиана и посмотрела на него:
– Не могу описать словами, как бы мне этого хотелось, Лусиан. И хочется верить, Тео ничего не имел бы против каникул. Он пишет мне вполне жизнерадостные письма, но я подозреваю, что он все равно немного скучает по дому.
– С удовольствием поеду с тобой. Если хочешь, мы можем поехать на следующей неделе.
– Чудесно! – воскликнула Бринн и села в постели. – Я сейчас же напишу письмо в школу.
Лусиан засмеялся.
Как бы там ни было, он оказался верен слову, и в начале следующей недели повез Бринн в Харроу, городок, расположенный всего в паре часов езды к северу от Лондона. Забрав мальчика из пансиона, они провели с ним весь день: устроили пикник в Эппинг-Форест, потом вернулись в город, гуляли по извилистым узким улочкам, покупали разные приятные мелочи, пили чай. Лусиан постарался сделать этот день незабываемым как для Бринн, так и для Тео.
День, проведенный в Харроу, показался Бринн самым счастливым днем за все время ее брака. Теперь, когда она своими глазами увидела, что Тео доволен жизнью, словно груз свалился с ее сердца. Даже когда они вернулись в Лондон, настроение у нее оставалось все таким же приподнятым. И будущее не виделось мрачным. Она больше не чувствовала себя одинокой, да и о каком одиночестве речь, если Лусиан был исполнен решимости вести себя как идеальный супруг? И тосковать, не было времени. Она продолжала помогать Рейвен в подготовке к свадьбе. Едва ли не каждый вечер они с мужем посещали званые вечера и балы, часто бывали в театре. Лусиан предоставлял ей Право выбирать вечерние увеселения и всюду ее сопровождал.
Он, казалось, не замечал других женщин, его мысли занимала только жена, а все его устремления были направлены лишь на то, чтобы сделать ей ребенка.
Через неделю после посещения Харроу Бринн сидела за туалетным столиком, дожидаясь, пока горничная сделает ей прическу – после совместного ужина дома они с Лусианом собирались ехать на бал. Она не увидела его, а почувствовала его присутствие. Бринн подняла глаза. Лусиан стоял, небрежно прислонясь к косяку двери, ведущей в ее гостиную.
Сердце ее гулко застучало, как бывало всякий раз, когда он оказывался рядом. Но тут она заметила, что он одет совсем не для бала, и сердце ее забилось вдвое быстрее. Из одежды на нем был лишь халат из темно-зеленой парчи, и он был так красив, что у Бринн перехватило дыхание.
Затем, коротко кивнув, он отпустил горничную, чем несколько разозлил Бринн.
– Мег еще не закончила меня причесывать, – сказала Бринн, когда горничная мышкой выскользнула из спальни.
– Прическа подождет. Я велел накрыть ужин в твоей гостиной, и угощение может остыть. Ты не хочешь составить мне компанию, любовь моя?
Ему стоило лишь улыбнуться – вот так, лениво, многозначительно, и все ее раздражение как рукой сняло.
Он протянул ей руку и торжественно повел в смежную гостиную. Изысканные ароматы возбуждали аппетит. Такой ужин мог предварять только ночь любви. В камине потрескивали поленья. Огонь горел неярко, но в комнате было тепло. А какие яства ждали их на столе!
Лусиан взял на себя труд прислуживать Бринн за столом, и, когда оба поужинали, он откинулся на спинку кресла и, поднеся бокал с вином к губам, устремил взгляд на ее грудь.
Она почувствовала, что краснеет под его взглядом.
– Вам обязательно так на меня смотреть? Всякий раз, как вы на меня смотрите, я чувствую себя, словно вы меня… одним словом, вы меня поняли.
– Возможно, потому что каждый раз, глядя на тебя, я именно этого и хочу.
Бринн взглянула на часы на каминной полке:
– Вам не пора начинать одеваться? Скоро бал.
– Я еще не утолил голод.
– После столь роскошного ужина чего еще можно желать?
– Тебя, любовь моя. Мне очень хочется попробовать тебя на сладкое. Я представлял, как усажу тебя на стол, подниму твои юбки и…
Бринн почувствовала, как ей стало жарко от такого многообещающего предложения.
– На стол? Вы шутите. Улыбка его искушала, как грех.
– Ах, Бринн, как плохо ты меня знаешь. – Наклонившись над столом, Лусиан взял ее за руку и поднес ладонь к губам.
– Сюда могут войти, – задыхаясь, сказала она.
– Могут, – согласился он. – Но я имею право наслаждаться своей женой без посторонних.
Он встал и, подойдя к двери, ведущей в коридор, запер ее. Затем убрал большую часть блюд со стола на каминную полку, оставив лишь серебряное блюдо с малиновым кремом.
– Мы опоздаем на бал, – сказала Бринн, делая последнюю попытку казаться благоразумной.
– Опаздывать считается хорошим тоном. Кроме того, в этом своем платье ты смотришься хуже, чем без него, – заметил Лусиан и, подойдя к ней, встал у нее за спиной.
