— Как же это просто на словах. Однако, чтобы прийти к этому, мне придется проделать большой путь.
— Возможно, но как раз сейчас ты могла бы сделать огромнейший скачок вперед, чтобы сократить это расстояние.
— А с чего это ты вдруг стал таким мудрым?
— Я лишь говорю то, что ты сказала бы мне в аналогичной ситуации. Я голос твоей высшей личности.
— Если бы моя высшая личность говорила что-нибудь подобное, я прислушивалась бы к ее голосу постоянно. — Она засмеялась и вдохнула полной грудью, больше не испытывая злости.
Анжелика взглянула на часы. Она отсутствовала уже целый час. Не было смысла и дальше бродить по улице. Медленным шагом она возвращалась под моросящим дождем обратно, склонив голову от ветра. Анжелика увидела, что в окнах их дома горит свет, и подумала о детях, которые наверняка спрашивают, где она. Мысль о том, что они в ней нуждаются, привела ее домой, словно она была привязана к ним невидимой нитью.
Оливье услышал, как открылась дверь, и выскочил в холл с взволнованным видом. Он был бледен как полотно, и даже глаза утратили свой блеск.
— Где ты была? — По тону его голоса было ясно, что он очень огорчен.
— Просто прогулялась. Мне необходимо было выйти на свежий воздух.
Он наблюдал, как она сняла свое пальто и повесила его в шкаф.
— Я сожалею, что поддался эмоциям.
Анжелика пожала плечами, не в силах избавиться от обиды.
— Мне не следовало обвинять тебя в том, что ты плохая мать.
— Верно, не нужно было этого делать.
— У меня этого не было в мыслях. Я просто рассердился. Я могу купить другое пальто.
— Как угодно.
— Но я не смогу купить другую жену и детей. — Оливье робко улыбнулся, надеясь, что она скажет, что простила его, однако Анжелика оставалась непреклонной. — Ты хочешь знать, что сообщил полицейский?
— Вообще-то нет.
— Им удалось арестовать того мужчину. Ты должна пойти завтра утром в участок, чтобы его опознать.
— Я обязательно спрошу его о судьбе твоего пальто.
— Да плевать мне на пальто! — нетерпеливо воскликнул Оливье. — К тому же он не сможет тебя видеть.
— Какое счастье.
— Я беспокоюсь о тебе. Прости меня, ма шерри.
Она позволила ему заключить себя в объятия, однако оставалась отстраненной, словно наблюдала за тем, как он обнимает кого-то другого.
— Так ты простишь меня? — кротко спросил Оливье и, отступив на шаг, взглянул ей в глаза.
— Ты причинил мне боль, Оливье. Я не могу так же, как ты, взять и перестать думать об этом.
— Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину?
— Ты произнес самые страшные слова. Я не могу делать вид, будто не слышала их.
Лицо Оливье покрылось красными пятнами.
— Как жаль, что я это сказал. Давай просто вычеркнем из памяти это недоразумение. Подобное никогда не повторится.
— Тебе следует хорошенько думать, прежде чем бросаться обвинениями.
— Знаю. Я идиот! Но ты не должна улетать в Южную Африку, держа на сердце зло. А вдруг что-нибудь случится? И тогда вспомнится лишь то, что мы наговорили друг другу в порыве гнева. Я бы никогда себе этого не простил.
Она внимательно посмотрела на него.
— Как всегда только о себе… — решительно произнесла Анжелика, видя непонимание на его лице.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Пойду-ка я наверх, искупаю детей. Мне больше не хочется продолжать этот разговор. Думаю, неделя в Южной Африке — это как раз то, что мне, а вернее нам с тобой, необходимо. Я устала исполнять твои прихоти, Оливье.
Анжелика поднялась по лестнице, даже не обернувшись. Когда она исчезла за дверью ванной комнаты, Оливье пошел на кухню и, налив себе большую порцию виски, с удрученным выражением лица прислонился спиной к серванту.
Анжелика от волнения покусывала губу, пытаясь подавить чувство вины. Ведь она позволила себе, поддавшись течению, миновать еще один рубеж, и поплыть дальше по реке, туда, где ее неизбежно ждала встреча с водопадом, причем она даже не попыталась схватиться за протянутую руку, способную ее остановить.
Глава 20
Часто судьба находит тебя на той дороге, по которой ты пытаешься от нее убежать.
В поисках совершенного счастья
Вечером следующего дня Анжелика уже находилась на борту самолета, отлетающего в Южную Африку. Она сидела в салоне бизнес-класса, допивая второй бокал вина «Совиньон Бланк» и пытаясь хоть как-то притупить боль в сердце, вызванную сценой расставания, которую она с маниакальным упорством проигрывала в уме вновь и вновь. Джоэ плакал, уткнувшись личиком ей в шею, без конца спрашивая ее, почему она вынуждена покидать его. Решимость Анжелики заметно поколебалась, когда она увидела расстроенное лицо своего сынишки, крепко вцепившегося в ее руку, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы отстраниться от него. Если бы литературное турне не было так тщательно спланировано, она бы, наверное, отказалась от этой затеи, однако теперь, когда столько людей рассчитывали на нее, сделать это не представлялось возможным. К тому же поездка предполагалась всего на неделю.
У Анжелики слегка кружилась голова. Это было приятное ощущение, которое, впрочем, омрачалось воспоминаниями о ране, нанесенной ей Оливье во время их недавней размолвки. Анжелика холодно поцеловала мужа на прощание. Он задержал ее в объятьях дольше, чем это было необходимо, надеясь, что она все-таки сменит гнев на милость. Укоренившееся в ней чувство обиды было сильно настолько, что, как бы она ни пыталась казаться любящей супругой, ее сердце отказывалось оттаивать, оставаясь холодным, как кусок льда. И к тому же ей удалось убедить себя в том, что она нисколько не сожалеет о своем поведении и что у нее есть основания по-прежнему обижаться на Оливье.
Никогда прежде у нее не было повода чувствовать во всем свою правоту, однако эта правота отчего-то тяготила ее. Кандейс была абсолютно права, когда утверждала, что Анжелика намеренно откладывает момент примирения с мужем, тем самым давая себе отличный предлог для адюльтера. Анжелика сделала большой глоток вина, стараясь не думать о подруге, а также не заниматься поиском мотивов, побуждающих ее упорно продолжать дуться на Оливье.
К тому времени как Анжелика допила до дна свой бокал, она была почти убеждена в том, что, принимая во внимание то, как ужасно Оливье с ней обошелся, она заслуживала внимания человека, который готов ее холить и лелеять.
Когда они приземлились в Йоханнесбурге, было раннее утро, хотя уже ярко светило солнце. Привыкнув к серому, постоянно затянутому облаками небу Англии, Анжелика прищурилась, ослепленная сиянием поистине божественного голубого небосвода. Солнечные лучи сразу же подняли ей настроение.
