— Красивая девушка, бьющиеся в унисон сердца, сливающиеся в одном порыве тела, — догадалась колонистка.
— Что-то подобное, — подтвердил Андрей. — И, разумеется, другая обстановка. Чистая светлая спальня, белоснежное белье, а еще лучше берег моря. Голубое небо, пушистые облака, ласковый шелест воды.
— Бог мой, да ты романтик! — сказала пленница, приподнимаясь на локте.
— Когда-то был им, — произнес юноша. — Душа постепенно черствеет. Я давно превратился в жестокого, безжалостного циника.
— Это ложь, — возразила женщина. — Сегодняшний поступок полностью опровергает твои слова.
— Рад бы согласиться, да не могу, — грустно усмехнулся Андрей. — Ты даже не представляешь, сколько человеческих жизней загублено мною.
— Если тебя мучают угрызения совести, почему не уйдешь из армии? — спросила колонистка.
— Как твое имя? — проговорил землянин, поворачиваясь к пленнице.
— Сэла, — ответила женщина.
— Что у меня на шее Сэла? — поинтересовался Волков.
— Не знаю, — пожала плечами колонистка. — Металлический обруч. Украшение не самое изящное, но тут дело вкуса.
— Украшение, — повторил юноша. — Неплохо. Это взрывчатка. Мы рабы, Сэла. Наемники Энгерона. Если солдат откажется выполнять приказ, наблюдатель нажмет на кнопку, и бедняга лишится головы.
— Какой ужас! — вырвалось у пленницы. — Значит, вы все невольники. Теперь многое становится понятным. — И давно ты попал в рабство?
— Два с половиной года назад, — произнес Андрей. — Трудился на плантациях, в угольных шахтах, сражался на арене Ассона, воевал на Тесте и Корзане.
— Сколько же тебе лет? — удивленно спросила женщина.
— Восемнадцать, — ответил землянин.
— Господи, я вдвое старше, — проговорила колонистка. — Бедный мальчик. Нелегкая у тебя судьба.
— Ты веришь в бога? — уточнил Волков.
— Непростой вопрос, — вымолвила пленница. — В храм не хожу. Некогда, да и нет большого желания. Но в безвыходной ситуации кто из нас не верит…
Колонистка прильнула к юноше. Ее грудь коснулась спины Андрея. Землянин повернулся и обнял женщину. Через мгновение они снова окунулись в пучину страсти.
Увы, ничто не длится вечно. Волков провел ладонью по волосам пленницы. Сэла улыбнулась. Улыбка получилась грустной.
Колонистка встала, подняла с пола одежду и, глядя в глаза юноше, спросила:
— Вы нас убьете?
— Да, — честно сказал Андрей. — Свидетелей мы не оставляем.
— Я так и думала, — проговорила пленница. — Иначе какой смысл нападать на лагерь.
— У нас приказ, — словно оправдываясь, вымолвил землянин. — Тут нет ничего личного.
— Разумеется, — вздохнула колонистка. — Это расплата за алчность. Зря я полетела сюда. На Жироре у меня была неплохая работа. Погналась за деньгами. И вот итог… Жалею лишь об одном — не попрощалась с дочерью.
— У тебя есть дочь? — произнес Волков.
— Ей двенадцать, она у меня умница, — ответила Сэла.
— А муж? — поинтересовался юноша.
— Мы развелись три года назад, — сказала пленница. — Кассен влюбился в другую женщину. Я страшно переживала. Может, потому и отправилась на Шейлу. Надеялась, что новые впечатления заглушат боль. Впрочем, теперь это уже не имеет значения.
Колонистка подошла к креслу, наклонилась, взяла карабин Андрея. Через секунду ствол оружия смотрел на землянина. Пугающее, завораживающее зрелище. Обнаженная женщина с лазерным карабином в руках. Лицо Сэлы абсолютно бесстрастно. Волков не шевелился.
— Не боишься, что я выстрелю? — проговорила пленница.
— Нет, — юноша отрицательно покачал головой. — Во-первых, ты не готова убивать. Через эту грань перешагнуть не так-то просто. Во-вторых, даже если ты решишься, ничего сверхъестественного не случится. Наемник должен когда-то умереть. Данный вариант меня устраивает. И, в-третьих, оружие стоит на предохранителе. Не бойся, жми на спусковой крючок.
— Значит, ты в любой момент можешь отнять у меня карабин? — констатировала женщина.
— Да, — подтвердил землянин. — Но в этом нет необходимости. Твоя угроза иллюзорна.
— Ты прав, — согласилась Сэла. — Я не способна лишить жизни человека. Не так воспитана.
— Дело не в воспитании, а в обстоятельствах, — возразил Волков. — Когда тебя загонят в угол, ты поневоле становишься хищником. Инстинкт самосохранения. Ну, а потом все превращается в обыденность.
— В том-то и беда, — сказал колонистка, опуская оружие. — Мы привыкаем к жестокости, равнодушию, несправедливости. Люди злы, завистливы, мстительны…
— Мир не совершенен, — произнес юноша.
Андрей начал одеваться. Пленница проследовала мимо него и села на диван. В ее глазах без труда читалась печаль. Положив карабин на колени, она молча наблюдала за сборами землянина.
— Поторопись, я опаздываю, — проговорил Волков. — Мне нужно довести тебя до блока.
— Я туда не вернусь, — вымолвила женщина. — Натерпелась достаточно. Не хочу трястись от страха, ожидая издевательств, пыток и казни. Спасибо тебе за эти прекрасные мгновения.
Колонистка опустила металлический рычажок вниз и приставила оружие к левой груди. До спускового крючка пленница едва дотягивалась кончиками пальцев. Юноша медленно, осторожно двинулся к женщине.
— Сэла, не надо, — произнес Андрей. — Самоубийство — тяжкий грех. Ты никому ничего не докажешь.
— Я и не собираюсь ничего доказывать, — ответила колонистка. — Прощай, Волк. Удачи тебе…
Лазерный луч пробил тело пленницы, спинку дивана и оставил на стене черное, оплавленное пятно. С глухим стуком карабин упал на пол. Землянин, не отрываясь, смотрел на женщину. Глаза Сэлы широко раскрыты, волосы рассыпались по подлокотнику, в области сердца сквозная дыра. А ведь каких-то десять минут назад Волков обнимал ее. И вот колонистка мертва.
Юноша сразу вспомнил слова Нокли. К пленницам нельзя привязываться. Женщины пробуждают в безжалостных воинах давно забытые чувства. Доброта, милосердие, сострадание. Их не должно быть у наемников. Но если ты не превратился в холодную, бесстрастную машину или изощренного садиста-психопата, сдержать эмоции в подобных ситуациях необычайно сложно.
Андрей рухнул на колени и заплакал. Он все еще человек, нормальный человек. Плечи землянина содрогались от рыданий, слезы катились по щекам. Кто бы сейчас поверил, что это отчаянный ассонский гладиатор, опытный и умелый солдат. Гибель Сэлы больно ударила по Волкову.
Вцепившись ногтями в обшивку дивана, юноша выл от злости и бессилия. Он ничего, ничего не мог изменить. Колония «Ш-4» обречена на уничтожение. Пленница лишь ускорила развязку и избавила Андрея от внутренних сомнений и угрызений совести. Но разве от этого легче?
