— Они дерьмово играют. — А Саша не деликатничала.
— Нуда, — согласилась Таня.
— И он не такой клевый.
— Не такой клевый, как Алекс.
— И ведет себя как шишка.
— Зато играет в группе.
— Ага…
— То, что он играет в группе, не означает, что ты должна встречаться с ним, — прервала я их. — Поверьте мне, с парнями из группы мороки больше, чем они заслуживают.
— А-а-а… вы порвали с Алексом? — Таня хлопнула руками по столу. — Вы поэтому возвращаетесь домой?
— А почему вы так дерьмово выглядите? — с сочувствием спросила Таня.
Честно говоря, не припомню, когда мне в последний раз так хотелось плакать.
— Мы вроде как разбежались, — сказала я тихо и неторопливо, стараясь говорить без надрыва.
— У-у-у, — протянули обе девушки. — А что он сделал?
— Встречался со своей бывшей, — ляпнула я не подумав. — Наверное. То есть я не знаю. Может, и нет. Просто, по-моему, сейчас нам нужны разные вещи.
«Например, мне нужен он, а ему нужна Солен. Это же разные вещи».
— Он переспал с ней? — взвизгнула Саша, привлекая внимание всего вагона, за исключением ее мамаши.
— А она красивая? — Таня наклонила голову на другой бок.
— Какая разница, красивая она или нет, — негодовала Саша, — так не годится. Вам надо вернуться, сесть на другой поезд и надрать ей задницу. А потом ему. А потом еще раз ей, чтобы точно дошло. Отделать конкретно.
— Я думаю, ей надо вернуться домой, — сказала Саша. — Разберитесь с мыслями, ешьте по тонне мороженого вдень, а потом похудейте и скажите типа: «Да пошли вы все». И больше не встречайтесь с ним. Или типа переспите с его приятелем или типа того.
— Точно, можно переспать с его приятелем, — согласилась Таня. — Может, одолжить вам косметики?
— Нет, я в порядке, — вежливо отказалась я, не обращая внимания на их взгляды, которые выдавали их сомнение в правдивости моих слов, как и на их совет. Несмотря на то что они высказали то, до чего я сама бы не додумалась, это не выход. Я все равно была не во вкусе Грэма, без пениса и все такое.
— А что вам советовала ваша соседка по комнате? — спросила Саша, предлагая мне «Харибо»[70]. Странно, что они могли лежать в сумочке от Шанель, но вот поди ж ты. Вот что бывает, когда дизайнерские вещи попадают в руки к подросткам. К подросткам и ко мне. Сколько миллионов «Саур пэтч кидс»[71]затерялись в подкладке моей публично осужденной сумки от Марка Джейкобса… — Ее Дженни зовут, да?
— Да, но она мне больше не соседка. — При упоминании ее имени у меня сжалось сердце — даже сильнее, чем в те моменты, когда я говорила об Алексе. Надо же. — Она живет в Лос-Анджелесе.
— Она потрясающая, — вмешалась Таня, набивая рот конфетами. — Когда мы приедем в Нью-Йорк, я буду как Дженни, а Саша — как ты.
Впервые с того времени, как я уехала из гостиницы, на моем лице появилась улыбка.
— Ты будешь работать портье, а Сашу время от времени будут «прокатывать» всякие говнюки?
— Нет, ну мы как бы будем не совсем как вы. — Таня пожала плечами.
Я засмеялась. Звучало чудно. И оптимистично.
— Она сначала хотела быть Кэрри, — Саша закатила глаза, — и Рашель. И Сереной. А мне приходилось быть типа Шарлоттой, Моникой и Блэр.
— Блэр[72]классная, — уверила я Сашу. Чем дальше, тем сюрреалистичнее. — Я была бы Блэр.
— Вот я же тебе говорила, — с триумфом заявила Саша.
— Ну и ладно. — Таня казалась слегка раздраженной. Да, вылитая Дженни. — Ну так что сказала ваша соседка?
— Да мы и не разговаривали толком на этой неделе. — Я не могла говорить на эту тему без слез, поэтому избегала ее, насколько было возможно. — У меня сломался телефон, а между странами разница девять часов или около того.
— Ну, еще только восемь; это сколько в Лос-Анджелесе — одиннадцать? — Таня протянула свой телефон: — Звоните ей прямо сейчас.
Я взяла телефон и посмотрела на него.
— Нет, это стоит целое состояние, не глупи.
Девочки расхохотались.
— Все нормально, — прыснула Таня. — Звоните. А нам можно с ней поговорить?
Я задержала дыхание Конечно, я знала номер наизусть. И конечно, она еще не спит в одиннадцать часов в субботний вечер. И конечно, она не захочет со мной разговаривать. Но я очень-очень хотела услышать ее голос.
Я набрала номер Дженни, дважды набрав неверный международный код, прежде чем услышала наконец отделенные гудки. Девочки сидели напротив и очень внимательно смотрели.
— Ничего, если я одна поговорю с ней минутку? — спросила я, вставая и не дожидаясь их ответа.
— Но вы вернетесь, чтобы потом мы могли с ней поговорить? — закричала через весь вагон Таня, игнорируя все бормотания, шипения и вздыхания вокруг нее. — Я должна спросить у нее про сапоги. Уже скоро надо надевать сапоги.
Не зная, куда деться, я зашла в туалет и стала ждать, пока она ответит. Или не ответит. Или ответит.
— Дженни Лопес.
Я не сразу узнала ее профессиональный тон. Совсем не похоже на обычное приветствие: «Здорово, коза» или «Энджи, какого хрена?», к которому я привыкла.
— Дженни, это Энджел. — Я сделала паузу, предоставляя ей возможность повесить трубку или по крайней мере снова начать нудить. Но в трубке была тишина.
— Дженни? Ты меня слышишь?
— Да, — решительно ответила она.
— Ладно, слушай, прости меня, — затараторила я, стараясь выложить все одним махом, — я понимаю, что по полной облажалась с одеждой, но уверена, что в «Белль» все компенсируют, в любом случае я что-нибудь придумаю, просто мне действительно жаль, очень жаль, и мне очень плохо из-за того, что мы не разговариваем. Эти последние несколько дней были просто кошмарными, прости меня…
— Погоди — ты что, извиняешься передо мной? — прервала меня Дженни.
Если верить Энджел, смотревшей на меня из зеркала, я была в замешательстве.
— Нуда.
— Черт, Энджи, — выдохнула Дженни, — это я должна извиняться перед тобой. Причем по-крупному. По охренительно крупному. Я пыталась дозвониться тебе весь уик-энд, но не могла добраться ни до сотового, ни до блэкберри, а эта стерва из твоего офиса отказывалась говорить мне, где ты остановилась.
— Серьезно? — Энджел из зеркала была в замешательстве и в изумлении. И нуждалась в косметике. — Но та одежда, которая из-за меня…
