– Если уж у нас пошел такой откровенный разговор, – сказал мистер Дорсей, – может, вы объясните мне, зачем вы там рыскали, зная, что мой дядя очень болен.
– Рыскал? – Герцог Портфри снова поднес к глазу монокль. – Подбирайте выражения. Может, у вас там так разговаривают, но в моем обществе это не принято.
– Чего вы хотели от миссис Рафлс? – потребовал ответа мистер Дорсей.
– Дорогой мой, – ответил герцог, теряя терпение, – мне хотелось знать, я просто сгорал от нетерпения, сколько комплектов белья она держит в своем комоде.
Лицо мистера Дорсея пошло пятнами.
– Мне не нравится ваш юмор, Портфри, – сказал он. – Постарайтесь в дальнейшем держаться подальше от моего дяди, иначе вам будет плохо.
– Мне лучше знать, что для меня плохо и что хорошо, – безразличным тоном ответил герцог. – Прошу прощения, Дорсей. Рад был побеседовать с одним из родственников моей жены. Стоит вспомнить, что прошло достаточно много времени с тех пор, как мы проигнорировали друг друга в Ньюбери-Эбби. Остается только надеяться, что пройдет столько же времени, прежде чем мы встретимся снова. – Герцог размеренным шагом направился к вдове, недавно прошедшей мимо них, чтобы поприветствовать ее.
Что миссис Рафлс смогла сделать, так это ответить на вопросы герцога Портфри, и ответить вполне удовлетворительно. Ей пришлось тщательно обдумать каждый ответ, так как вопросы касались событий давно минувших лет. Но она вспомнила, что двадцать лет назад в имении была служанка по имени Беатрис. В частности, домоправительница вспомнила, и вспомнила это отчетливо, что девушка была уволена за дерзость, но уволила ее не миссис Фрэнсис. На вопрос герцога, почему она так думает, миссис Рафлс ответила, что Беатрис была личной горничной миссис Фрэнсис и та очень любила ее, но была очень недовольна своим кузеном. Немного подумав, домоправительница подтвердила, что да, так все оно и было. Беатрис надерзила мистеру Дорсею, но что было причиной ее дерзости, она не помнит, а возможно, и вообще никогда не знала.
Беатрис уехала из Натэлл-Грандж за год, если не больше – нет, конечно, больше, – до смерти миссис Фрэнсис. Куда уехала девушка, миссис Рафлс не знала, но, еще подумав, сообщила, что ее сестра все еще живет в деревне.
Герцог навестил и сестру, которая, с трудом справившись с. волнением, смогла наконец рассказать герцогу, что Беатрис уехала к тетке, где вышла замуж за рядового Томаса Дойла, отец которого служил грумом в Ливенскорте, поместье мистера Краддока, расположенном в шести милях отсюда. Затем чета Дойл уехала в Индию, где спустя несколько лет Беатрис умерла. Она полагает, что сейчас нет в живых и мистера Дойла, так как не слышала, чтобы он вернулся домой, но знает, что его отец и брат умерли.
Она никогда не слышала, чтобы у Беатрис с Томасом были дети.
Она ничего не знала и о Лили Дойл, за которой герцог Портфри сейчас внимательно наблюдал, пока она танцевала кадриль с Фредди Фарнхоупом на балу леди Аштон.
Лили была ошеломлена. Она улыбалась и разговаривала. Она танцевала сложный, недавно вошедший в моду танец и даже ни разу не споткнулась. Она справилась с. пугающей новизной обстановки светского бала и была его полноправной участницей. Ей не понадобилось много времени понять, что она не просто безымянная компаньонка леди Элизабет Уайатт, а что всем точно известно, кто она есть, и, возможно, это было известно еще до ее приезда на бал. Ей также не понадобилось много времени понять, что относились здесь к ней не с враждебностью, а скорее со снисходительным жадным любопытством. Лили знала, что Элизабет намеренно привезла ее сюда. Ей хотелось верить, что она не разочаровала Элизабет. Она вспомнила все, чему ее учили, и это каким-то образом сработало. Если она и не чувствовала себя совсем легко, то по крайней мере смогла держать себя в руках. Во всяком случае, до тех пор пока, повернувшись к джентльмену, которого Элизабет хотела ей представить, не увидела Невиля.
С той самой минуты Лили чувствовала себя ошеломленной. Она смутно помнила, что произошло потом. Он поклонился, она присела в реверансе. Он назвал ее мисс Дойл – так ли это? Раньше он никогда не называл ее так. Он удостоил ее поклона, и это не было насмешкой. Она вспомнила, и вспомнила абсолютно точно, что назвала его «милорд».
Они вели себя так, словно никогда прежде не встречались. И однако...
Мистер Фарнхоуп спросил ее о чем-то, и она, не задумавшись ответила.
И однако была та ночь у озера, был тот коттедж. Эту ночь она вспоминала снова и снова на протяжении всего месяца. Время шло, а воспоминания становились все более болезненными. Кто-то когда-то сказал, что время залечивает все раны. Никаких ран оно не залечивает, по крайней мере далеко не все.
Сколько раз на протяжении этого месяца ей снился один и тот же кошмарный сон.
Танцуя с мистером Фарнхоупом, Лили чувствовала, что взоры всех присутствующих обращены на нее. Она танцевала, улыбалась, но ее не отпускала острая боль. Зачем Невиль приехал сюда? Конечно же, он не ожидал увидеть ее на этом балу. Но почему он приехал в Лондон? Чтобы получить лицензию? На этот раз для Лорен?
Лили ничего не желает знать. Это ее не касается.
И тут она внезапно вспомнила, что следующий танец танцует с ним. Впервые за весь вечер ее охватила паника, которая так часто охватывала ее в Ньюбери-Эбби, и у нее возникло сильное желание убежать. Но вокруг особняка леди Аштон не было парка, где бы она смогла спрятаться; здесь не было леса и не было пляжа. Кроме того, убежав, она уже никогда не смогла бы вернуться обратно. Леди не убегают. Не сделает этого и Лили Дойл. Никогда.
Кадриль подходила к концу, и Лили увидела, что Невиль стоит рядом с Элизабет. Мистер Фарнхоуп подвел ее к ним. Невиль выглядел чрезвычайно элегантно в коричневом с кремовым наряде и был очень красив. Он смотрел на нее без улыбки, почти высокомерно. Возможно, он тоже чувствовал себя смущенным, зная, что они в центре внимания, хотя все старательно отводили от них глаза. Он выглядел незнакомцем. Трудно было поверить, что это тот самый человек, который однажды женился на ней, – майор лорд Ньюбери. Не был он похож и на человека, с которым она провела незабываемую ночь в коттедже у водопада.
Невиль снова поклонился ей, и Лили снова присела в реверансе.
– Надеюсь, графиня Килбурн хорошо себя чувствует, милорд?
– Да. Спасибо.
– А как Лорен и Гвендолайн?
– Тоже хорошо, благодарю.
Лили улыбнулась, надеясь, что Элизабет тоже вступит в разговор, но та молчала.
– Полагаю, вам здесь весело... мисс Дойл? – спросил Невиль.
– О да, очень весело. Спасибо, милорд. – Лили вспомнила о непременной улыбке и веере и воспользовалась и тем и другим.
– Я также полагаю, что вы уже успели осмотреть достопримечательности Лондона?
– Далеко не все, милорд, – ответила она. – Я была очень занята.
