Она глянула на него из-под опущенных ресниц. Потом, слегка искоса, на Зехения. Вильбанда взглядом обошла.
Дебрен вдруг понял. И почувствовал облегчение, хотя, пожалуй, какое уж там облегчение: понять, как долго ты разыгрывал из себя глупца.
Чума и мор! У нее крутилось это в голове еще до того, как он заговорил о гбуррах, Зуле и средствах "против преступника".
– То есть, – сказала она с легкой улыбочкой, немного насмешливой, немного нервной, – ты не себя видел в роли успокоителя боли?
– Почему бы и нет? – буркнул Вильбанд, который тоже старался не смотреть никому в глаза. – Чародеи не только руками чудеса проделывают. Я слышал об одном, который умел этот орган растягивать… до семи стоп, хоть в самом едва пять набиралось. Или, к примеру, акробаты запросто без помощи магии ухитряются ноги на шее переплести и какое-то время выдержать в таком положении.
– Удлинения с пяти до семи стоп тут недостаточно. – Дебрен по примеру остальных тоже стал пялиться то на скалу, то на колеса Вильбандовой тележки. – Да, думаю, и выдержки в течение какого-то времени – тоже.
– И благожелательности и доброго сердца, – добавила Курделия. Оба одновременно подняли глаза. Она продолжала улыбаться. Правда, от насмешки не осталось и следа. – Не смотри так, Дебрен. Это ты можешь мне дать, но не больше. Пока ты штудировал гбуррские пакости, мы с Зехением малость поболтали. Он рассказал мне о твоей гусятнице.
– Что? – Дебрен почувствовал, что краснеет.
– Ради блага вас обоих, – спокойно пояснил монах. – А то и вас троих, потому что нельзя забывать и о той птичнице. Я тебе уже говорил, Дебрен, поезжай и женись на ней. А пока что демонстрируй глубочайшую влюбленность, дабы у женщин не возникло сомнения, а у тебя искушений. Слабость графини фонт Допшпик к плотским радостям известна повсеместно, потому я и позволил себе разъяснить, что ей не следует в отношении нас троих строить какие-либо планы. А конкретнее – двоих, – добавил он, бросив многозначительный взгляд туда, где у третьего "кандидата" вместо ног был воздух.
Долгое время стояла тишина. Вильбанд угрюмо пялился в землю.
– Ничего бы из этого не получилось, – утешающе сказала Курделия. – Чтобы такую дикую боль выдержать… Сила лекарства должна быть пропорциональна размеру боли. Мне пришлось бы забыть самое себя. Как пишут в романах: мир должен был бы содрогнуться подо мной. А это – не в твоих силах. – Она ненадолго замолчала. – Ну и кто-то же ведь должен процедуру проводить.
– Не так. Постоянная помощь чародея не требуется. Конечно, лучше – но не обязательно, – чтобы он был рядом. Только вначале, чтобы нужным заклинанием ограничить область воздействия удара. Вы оба работали в камнебойном деле и, конечно, знаете, что есть способы минимизировать проникновение энергии удара молотом слишком глубоко в скалу. Это называется куммуляцией. Формулу разработали, исходя из соображений экономии, а не для таких случаев, но здесь она будет в самый раз.
– Субъективная куммуляция? – Что-то блеснуло в глазах Вильбанда. – Так ведь… можно и самоклепкой!
– Пожалуй, да, – согласился Дебрен. – Вероятно, можно и без магических способностей, просто читая формулу по листку. Но это было бы малоэкономно… – Он осекся, хлопнул себя по лбу. – Ну и кретин же я! Это ж не каменоломня! Достаточно одного удара в сутки… Но погоди, – тут же нахмурился он, – это ведь тоже надо уметь. Любитель, бывает, так дело испоганит, что…
– Ты думаешь, я подпущу к ней любителя?! – фыркнул Вильбанд. – Я же резчик, черт побери! Уж кто-кто, а я в этом разбираюсь! Я с восьми лет ни куска материала не испортил слишком сильным ударом. Хоть плачу я лишь медяками и меня хватает только на какие-нибудь дерьмовые самоклепки из тех, что любителю руку вместе с молотом могут вырвать, а не камень раз…
Он вдруг умолк. Однако не стал в подражание Дебрену лупить себя по лбу. На это ему не хватало энергии. Он угас, словно погруженный в воду факел.
– Прости, – пробормотал он, снова избегая Курделию взглядом. – Я забылся.
– И все сие есть следствие возни с такими паскудствами, как русалки, – суровым тоном заметил монах. – Восприимчивость и нравственность себе подпортил. Курделия в отчаянии, хоть она всего лишь наполовину, может, махрусианка, да и по деду не вполне человек, а гляди, тоже смутилась. Подумай, как на такие слова отреагировала бы нормальная женщина.
– И вовсе я не смутилась, – не очень уверенно возразила графиня. – Чего бы ради? Мы говорили об ассистировании Дебрена, даже о чем-то большем, чем ассистирование, и ничего…
– Дебрен – чародей, а в данный момент и медик, так что он не в счет. Я представляю Бога, посему – ничто человеческое мне не чуждо. Мы профессионалы, и у женщин нет причин нас стесняться. Но вот он?
Курделия какое-то время молчала, возможно, надеясь, что румянец сойдет у нее с лица. Однако терпения ей не хватило.
– Вильбанд тоже профессионал! – вдруг выпалила она.
– По каким делам? – пренебрежительно засмеялся Зехений. – По полуголым каменным девкам? И по молоту?
– Все верно, Курделия. – Побледневший Вильбанд схватился за рычаг, начал поворачивать передние колеса тележки, готовясь отступить. – Я не имею права здесь с вами… Прости, что показал себя таким хамом. Когда на кладбище ютишься, то невольно… Я подожду в…
– Ты подождешь здесь! – Она даже не пыталась хотя бы на мгновение смягчить тон. И ее следующие слова были обращены к монаху: – Да, брат! Именно по таким! По голопузым не-доросшим девкам, молоткам и зубилам, которыми их приходится обтесывать! Точно! Как раз такой спец нам нужен! Ибо, выражаясь твоим языком, это – как раз мой случай!
– Я говорил о полуголых, – трезво заметил Зехений. – А ты хоть и нескромно, но одета. И не каменная. Не плети ерунды. Тебе необходим…
– Мне необходим Вильбанд. А тебе, холера, необходимо вернуться в монастырь и как следует получиться. – Он изумленно уставился на нее. – Да, ты верно услышал. Ибо если духовное лицо не в состоянии очевидных Божьих знаков прочесть…
– Что ты несешь, женщина?
– Или сатанинских, – докончила она. – Сама не знаю. Без разницы. В любом случае ты должен первым разобраться. – Она перевела взгляд на столь же изумленного Вильбанда, смело и печально посмотрела ему в глаза. – Не пялься, как дурной теленок. А если притворяешься, то прекрати. Все равно это ничего не изменит. Я верю в случай, но я не кретинка, чтобы поверить в столько случайностей сразу. Что-то тебя сюда привело, и я не собираюсь с этим чем-то бороться. Я с самого начала в проигрыше. Как только ты в ворота въехал. Я могла тебя запросто о стену… С рыцарем в полном доспехе я бы управилась еще мгновением раньше. Пролет нашего моста я подняла сразу после того, как мы поженились. Тоже слабая была, худая, а это ведь мост, не какой-то получеловек без ног и даже без рубашки. И что? А ничего! Хорошо, что я сидела, потому что у меня колени словно ватные стали… Потом я думала: это из-за поста. Крутца давно черви обглодали, а я ни с кем другим… А тут красивый парень с торсом как у бога из моей книжки с илленскими мифами…
