– Ага… га, вы прямо… ямо на западе от нас, если я чего-то понимаю в этой поганой жизни. Так, меня тут зовут к Лорду… свяжемся позже, двигайте пока на восток – и голос Мухомора затих.
– На западе? – Ярх скривился. – Это значит Покосившиеся пущи? О боги, гадство.
– Почему? – я убрал «радиостанцию» на место.
– Не самое уютное местечко, – сказал Пугало. – Что же, на восток так на восток.
От того, что мы свернули в другую сторону, не изменилось ровным счетом ничего, разве что солнце светило теперь не в лицо, а справа. Я по-прежнему не видел ничего опаснее порхавших в кронах птиц и шуршавших в траве мелких зверьков, но спутники мои выглядели напряженными и рук от оружия далеко не убирали.
Так что и я старался глядеть по сторонам внимательнее и в седле не дремать.
Небо постепенно затянули облака, белесовато-серые, они замерли в мертвой неподвижности, и понемногу начало темнеть.
– Ищем место для ночлега? – осведомился я. – И вообще, сколько нам ехать?
– Покосившиеся пущи на самой границе владений Синеглазого, – сказал Пугало. – Так что дней пять, не меньше. Да, место надо искать, но пока ничего подходящего-то нет. Смотри участки, где будут камни – это единственное безопасное место.
Камни в этом болоте? Откуда им тут взяться?
Но если опытные бойцы говорят, то салаге остается только подчиняться, и я послушно завертел головой, выискивая какой-никакой валун или хотя бы россыпь мелкой гальки.
Но самым глазастым оказался Ярх. Когда стемнело так, что деревья начали сливаться в шуршащую завесу, он вытянул руку и сказал:
– Вот там срански правильное место.
«Место» оказалось крошечным пятачком, где не было обычной для этих мест воды под ногами. Пока устроились, ночь окончательно вытеснила вечер, и мы словно очутились в мешке для угля – не видно было вообще ничего, даже для того, чтобы обнаружить собственную руку, приходится напрягать глаза.
Дров набрать не успели, поэтому даже разжечь костер было не из чего.
А затем в лесу вокруг нашей стоянки началась «движуха», иначе я это назвать не мог – грохот, треск и чавканье, хруст и глухие удары, точно по окрестностям шлялась толпа слабовидящих великанов. Я поначалу схватился за меч, но убедившись, что мои спутники остались спокойными, выпустил его.
– Никто не знает, что это за ерунда, – сказал Ярх еще до того, как я успел что-то спросить. – А если кто и узнал, то он никому не расскажет, поскольку заночевать на сырой почве и остаться в живых тут невозможно. А еще тут попадаются, чтобы им всем полопаться в солнечный день, дикие эльфы, такие дикие, что хуже кошек. Такое сранство.
Да, любимое словечко красноглазого пришлось как никогда кстати.
«Движуха» продолжалась все время, что я стоял на страже, и порой мне казалось, что я вижу, как трясутся деревья, как между ними ковыляют уродливые силуэты, как нечто высовывается из земли и вновь в нее прячется, но все это могло быть плодом воображения.
Думал, что не засну под этот грохот, но усталость срубила меня не хуже топора.
К утру лес стал таким же тихим, как до захода солнца, а затянувшие небо безжизненно-серые облака начали таять.
– Слышь, Пугало, – заявил Ярх, когда мы покончили с завтраком и начали собираться. – Ты не думай, я не забыл… Ты как, не хочешь нам рассказать, кто ты такой?
Уроженец Южных земель, седлавший лошадь, замер.
– Не хочу, – сказал он. – Но придется. Только клянитесь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения собственной-то жизни, не откроете, что я не принадлежу к человеческому роду.
– Что это за Сердце? – полюбопытствовал я.
– Если поклясться им, а потом нарушить зарок, то удача от тебя отвернется, зато несчастья все соберешь, – нельзя сказать, что Ярх ответил на мой вопрос, но кое-что объяснил. – Я клянусь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения…
Я повторил то, что произнес красноглазый, и мы вдвоем уставились на Пугало.
– Я не лгал, когда говорил, что моим соплеменникам запрещено показывать лицо, когда они отбывают с родины, – сказал тот. – И вообще таких, кто оставляет очаги предков, у нас очень немного, а людей в Южных землях мало, ну и… в общем, вы меня понимаете.
Всегда удобнее, когда тебя считают одним из своих, чем чужаком, ведь чужаки вызывают подозрение.
– Да не тяни ты, ради всех богов, – буркнул Ярх.
Пугало вздохнул и принялся сматывать закрывавшую лицо ткань.
Когда он убрал ее, я ощутил даже нечто вроде рвотного позыва, но тут же, правда, устыдился.
Это же мой друг, человек, готовый отдать за меня жизнь! Хотя нет, не человек.
Цветом лицо Пугала напоминало баклажан, по вертикали его пересекала глубокая щель, а по сторонам от нее на середине высоты имелись два огромных, невероятно красивых глаза небесной голубизны, и смотрели они на нас печально и строго.
– Да ты похож на старую задницу, – объявил Ярх. – Я это знал всегда.
– Ну, спасибо, – сказал Пугало, и я понял, что вертикальная щель – это рот.
Но как он пьет? Как ест? Зубов не видно, да и вообще, неудобно должно быть…
– И как называется твой народ? – спросил я.
– Тивахо, – ответил Пугало. – Рассказывают, что когда-то, много тысяч лет назад, до Большой Войны Земель, мы были людьми и большей частью ими даже остались после того, как нас проклял то ли один из величайших магов, то ли даже из богов… Душа у нас, по крайней мере, человеческая, ведь ни Мухомор, ни Семерка ничего не заподозрили, хотя я в роте уже семь лет. Не все так просто.
Странно было смотреть, как двигаются вертикально расположенные губы.
– Думаю, хватит-то, – и Пугало принялся «маскироваться» обратно.
Не скрою, когда эта жуткая рожа исчезла из виду, я испытал облегчение – пусть теперь я буду знать, что прячется за черной тканью, но зато смотреть придется на нечто привычное, хорошо знакомое.
Мы отправились в путь под лучами пробившего наконец облачный щит светила.
Поначалу я попытался обнаружить следы, оставленные в чаще ночной «движухой», сломанные деревья или хотя бы ветки, ямы и канавы, но вскоре понял, что вокруг все как обычно – колышутся ветки, с жужжанием летают крупные жуки, висит на ветке яркая, точно вывеска, змея в руку толщиной.
Хорошо, что она в темное время не заползла мне под бочок.
Вскоре лес начал меняться, появились обширные сухие участки, а кое-где и прогалины, покрытые высокой травой.
– Стой, – сказал Ярх, когда мы выехали на одну из них. – Там…
Довести фразу до конца он не смог.
Трава зашуршала, и из нее поднялся некто тощий и полуголый, с луком в руках и с кривой усмешкой на физиономии. Шелест за спиной и с боков возвестил, что нас взяли в кольцо, но оглядываться, чтобы проверить это предположение, я не стал – находясь под прицелом у эльфа, лучше не делать резких движений.
