в свой немалый рост передо мной и сделал что-то вроде кивка.
Я снял с велосипеда кресло, поставил его, ведро с углём, присел и на колени устроил учебник.
— Во-первых, позволь тебя поблагодарить за проделанную работу. Это феноменально.
« Мало… могу больше…» — пронеслось у меня в голове.
— А ты можешь говорить? Нет? Ну ладно, — он воспринимал мои слова не потому, что слышал, а потому что они дублировались мыслями в моей голове. То есть я мог бы вообще молча думать, был бы такой же эффект. Но действовал так, как уже давно привык, чтобы форма общения не сбивала с мысли.
— Скажи, как я могу поблагодарить тебя?
«Путешествие, ходить. Работа… ходить».
Ага, значит он — существо любопытное. Учту.
— Могу я тебя попросить кристаллизовать… Уплотнить до максимальных значений вот это?
Я высыпал уголь, тот выдал облачко чёрной пыли и осел горкой. Уголь был крупным, куски размером с кулак.
«Попробую».
Элементаль сделал пасс руками, горка поднялась в воздух и зависла на двухметровой высоте. Потом она сжалась в шар и стала дрожать. Так дрожать как не могло бы дрожать живое существо, оно вибрировало с амплитудой в пару десятков сантиметров и повторяло своё колебание раз в несколько секунд, издавая при этом отвратительный визг, а от него отлетали крупицы угля.
А потом комок, этот вибрирующий шар сжался, наверное, втрое и стал беззвучно опускаться на землю.
«Больно. Неприятно. Больше не хочу».
Я подошёл к грязно-чёрной кучке.
В утверждении о том, что алмазы образуются из угля есть только один истинный факт (остальное — художественный вымысле), который я знал благодаря тому, что в школе добросовестно учил физику.
И уголь, и алмаз формируются из молекул углерода, хотя структурированы по-разному. И это в очередной раз доказывает, что от того, во что построить людей, кирпичи или молекулы, зависит результат, то есть что ты получишь на выходе.
Я взял кусок камня, который уже не был размером с кулак, а скорее вполовину меньше и постучал им об обычный камень, из которого был сделан причал.
Кусочки черной породы отвалились и на меня из глубины задорно посмотрел похожий на кусок нахального стекла кристалл.
Я сгрузил результат усилий элементаля обратно в это же ведро. Кажется, теперь оно стоит чуточку дороже.
— И тем не менее, спасибо и за это.
Я раскрыл учебник, пролистал и нашёл периодическую таблицу Менделеева… Ну да, чему я удивляюсь, Дмитрий Иванович он и в этом мире Дмитрий Иванович, составляет таблицы, определяет идеальный градус водки, заперевшись в лаборатории от жены. Кстати, как он высчитал, правильный градус раствора спирта в воде составляет тридцать шесть градусов. Чиновники округлили до сорока.
— Медь.
Я показал всю таблицу и пролистал до главы с медью, где она была и в рисунках и схемах.
Элементаль долго молчал.
« Медь…» — нейтрально отозвался он.
— Где медь?
Он задумался, надолго задумался, минуты на четыре, видимо мой вопрос был не вполне корректен. Наконец выдал.
«Всё есть везде».
«Вот ведь философ херов», — пронеслось у меня в голове, но я себя осёк. Он читает мои мысли, его нельзя обижать даже там.
— Где меди много?
На этот вопрос он ответил быстрее.
«Мало. Есть, но мало».
— Вокруг мало? — я встал и показал пальцем на все горы вокруг.
Элементаль покрутил той башенной надстройкой, которая символизировала его голову и выставив вперёд собранную из слегка подвижных камней руку указал мне за спину, потом вправо.
— Ага. Не всё исследовал? Ну да, я ж сам тебя работой загрузил. Извини.
Он многозначительно и неторопливо кивнул.
Показался воздушный элементаль. Я его не звал, он что называется, «сам прилип».
Коснувшись татуировки воздушного элементаля попросил его найти самолёт, но только не приближаться.
Идея о том, что может быть неживой аппарат, способный летать, привела воздушного элементаля в неистовый восторг и он тут же усвистал, даже не выслушав, что надо бы обеспечить штиль при посадке на всех высотах.
Вернулся к элементалю земли.
— А чего много? — я снова открыл таблицу Менделеева.
Для начала он её долго изучал, словно сравнивал с какими-то своими знаниями. Элементали были родом из иного мира, хотя, по ощущениям, перемещения между мирами их не смущали.
Наконец он приподнял крупицу камня и стал, ловко используя её как курсор, показывать.
Кислород, водород, азот… Ну понятно, это в газообразном состоянии, углерод, кремний, калий, сера, железо.
Неожиданно он ткнул в вольфрам и это шевельнуло какие-то воспоминания.
Словно читал книгу месяц назад и не положил её на место и этот факт иногда напоминает о себе, слишком слабо, чтобы побудить к действию, но, когда прохожу мимо, воспоминание врывается в память.
Доска цыганской судьбинушки показывала знак, вместе с «богатство» и прочие перспективы. Я интерпретировал этот знак, как медь. Добыча меди.
Ну, тут я выдаю желаемое за действительное. Подсознательно я хочу, чтобы это была медь, ведь у меня есть в собственности медный завод, есть технология, оборудование, специалисты и так далее. Поэтому моё подсознание и складывало два и два, считая, что я ищу медь.
А если это не медь?
Я показал элементалю на золото, и он неохотно отозвался.
«Мало».
— А вольфрам?
«Много, но далеко вниз».
— Далеко — это сколько?
«Почти километр».
— А много вольфрама?
«Руда одиннадцать процентов. Это очень-очень много».
— Не в процентах, а в общем объёме?
Я закрыл глаза, элементаль показал мне гряду насыпью высотой с трехэтажный ом и длиной… Ну длинная, метров триста, а может и километр. Хрен знает. В сознании элементаля это всё существовало в качестве руды.
— А ты можешь выделить из руды чистый металл?
«Сложно… Я не стану».
— Бляха. А переместить? — наобум спросил я.
«Да».
Оп-па. Почему бы и да?
— Элементаль… Слушай, это как-то невежливо, давай, я буду называть тебя Зюйд Петрович?
Ему было всё равно, это веяло по ощущениям, но он промолчал.
— Зюйд Петрович, а могу я тебя попросить сейчас всё бросить, и мы с тобой займёмся домом графа. И дом будет простым, как швейцарский топор.
Элементалю и это было всё равно. Правда, он пошёл вперёд со скоростью автомобиля, а я, бросив кресло, прихватив ведро алмазов, прыгнул на велосипед и двинул следом.
Что я знаю про вольфрам? Его используют в лампочках. Наверное, он стоит каких-то денег. Наверняка. В крайнем случае, у меня будет чрезвычайно до хрена вольфрамовой руды. Открою лампочковый завод,
