— И я убью тебя.
— Плевать мне ровным счетом. Вот почему я сильнее тебя. Жизнь для меня теперь ничего не значит.
— Каролин ни при чем. Почему она должна платить?
— Нико, ты знаешь, что такое серийный убийца… Я не буду читать тебе лекции. Я смягчаю свою боль, когда убиваю невинных. Воспроизвожу схему. Я болен, Нико. Но не испытываю ни малейших угрызений совести. И если ты меня не остановишь, я буду это делать снова и снова.
— Ты не уйдешь, ты это знаешь.
— Даже если я положу на чашу весов жизнь Каролин? И твоя совесть выдержит?
Нико чувствовал себя обессиленным, во рту пересохло так, что он с трудом выговаривал слова.
— Но она не такая, как другие. Она не беременна…
— Это правда, но я решил, что это — детали, как и с Адер. Знаешь ли ты, что моя мать сделала аборт? Мне было тогда шесть. Мы могли бы противостоять ей вдвоем, но она оставила меня одного.
— Я люблю ее, Эрик. Ты не убьешь ее, я не смогу этого вынести.
— О… таинства любви… или секса. Она и правда привлекательна.
Нико старался встретиться глазами с Каролин, ему хотелось броситься к ней, освободить от пут, прижать к себе, защитить. Да, он полюбил эту женщину с первой минуты их встречи и, встретив, уже не мог без нее жить.
— А темные волосы, что ты нам оставил…
— Это мамины. Небольшой сувенир. Знаешь, что в довершение всего она была еще и наркоманка. Профессор Кено не мог пройти мимо этого факта…
— А зачем тебе понадобился доктор Перрен?
— Ну ты тогда струхнул, признайся! Симпатичный, такой безобидный зять, и вдруг — убийца! Представь себе, я несколько раз был даже у него на приеме, под вымышленным именем конечно. Любитель морских узлов! Все эти рамочки… Я решил, что это будет забавно… Нет, ты не находишь?.. Ладно, я ответил на твои вопросы? — Фьори начал терять спокойствие. — Доволен? Теперь можешь объяснять родственникам: «Он убил ее, потому что его самого били и насиловали в детстве, вот почему…»
— Но и судье Беккеру пришлось несладко, когда он был ребенком, однако он смог с этим справиться. Твое прошлое не извиняет и не оправдывает твои поступки, оно их только объясняет.
— Стоп-стоп! Это провокация. Не перегибай палку, за это придется отвечать Каролин. А насчет Беккера — каково? Даже не представить! Я немного порылся в твоем профессиональном окружении, чтобы придать делу пикантность, — всегда можно найти какие-нибудь секреты — и вышел на громкое дело. Маленький Арно Бриар убивает свою мать ножом и становится сегодня судебным следователем Александром Беккером… Какая жизнь!.. В итоге и он, и я одинаково свели счеты со своими мамашами.
— В его случае это была законная защита.
— Не играй словами, Нико. Для меня — тоже, да, с некоторым опозданием, согласен…
— Но он не стремился отомстить за свою судьбу, убивая невинных.
— Ну так, может, это в генах? Ты же знаешь пресловутую дискуссию: серийными убийцами становятся или рождаются? Трудно сказать. Мнения ученых разделились. Когда я был маленьким, мне нравилось отрезать хвосты ящерицам. Однажды ночью всадил кухонный нож в брюхо своей кошке, а потом от нее избавился. Мне всегда нравились страдания других. Когда во дворе школы кто-нибудь плакал, я смотрел на него и наслаждался. Ну как, ты считаешь, я плохой?
— В каждом из нас есть что-то хорошее.
— Прекрати нести эту дешевую католическую чушь, ты умнее.
— А я думал, ты почитаешь Библию.
— Я уже очень давно не верю. Псалмы — просто провокация.
— По отношению к кому?
— К тебе, к Беккеру, к Вилар, ко всем вам…
— По отношению к профессору Вилар?
— Она сука. Я бы с удовольствием уложил ее к себе в постель, но я, оказывается, для нее нехорош. А как она смотрит на тебя?.. Ты хоть понял? Она бы сожрала тебя, если бы могла.
— Ты преувеличиваешь.
— Да нет, не преувеличиваю, но какое это имеет теперь значение…
— Судя по всему, ты не любишь женщин. Но ты же женился! Женат уже несколько лет…
— Нельзя выделяться. И потом, она всегда была под рукой, никогда не возражала, я женился на ней.
— Ты хоть испытывал к ней какое-нибудь чувство? Ну хоть сначала?
— Должен тебя расстроить, Нико: не испытывал. Никогда. Убивая ее, я просто от нее избавился. Без всяких сожалений. Не старайся найти проблеск хоть каких-нибудь угрызений совести — бессмысленно. Не найдешь. Я сам выбрал свою судьбу.
— Но будущее еще темно.
— Не буду спорить. Итак, на что ты можешь пойти, чем пожертвовать, чтобы спасти жизнь Каролин? Сколько она, по-твоему, стоит?
— Я предлагаю тебе себя. Обмен.
— Банально. Дежавю. Мужчины меня не интересуют. Даже твой сын. Правда, надо сказать, я колебался: он так на тебя похож! Могло получиться забавно. Но Каролин была весьма убедительна, предлагала взять ее и оставить его в покое. Однако я за ней и пришел.
— Я могу предложить тебе только себя.
— Что она думает по этому поводу? Давай спросим…
Фьори провел рукой по лицу молодой женщины и сорвал со рта липкую ленту. Каролин поморщилась от боли.
— Ну как, доктор Дальри, — поинтересовался убийца, — вы согласны, если я вместо вас убью его?
— Нет.
Фьори обращался к Каролин на вы, и Нико понял, насколько он робел перед женщинами, даже если старался скрыть это изо всех сил.
— Замолчи, Каролин! — потребовал Нико.
— Тю-тю-тю! Милые ссорятся, — усмехнулся Фьори. — Кто же начинает со ссор?
— Если вы хотите меня, то пусть он уходит, и закончим с этим, — прошептала Каролин.
— Умоляю, замолчи! — почти выкрикнул Нико, уничтожая ее взглядом.
— Настоящая дилемма! — проговорил Фьори. — Кого же выбрать? Что мне подскажет сердце?
Дуло пистолета по-прежнему упиралось в висок молодой женщины. Нико надеялся, что он ослабит внимание, но этого не произошло. Комиссар ничего не мог предпринять, поскольку рисковал потерять все. Оставалось единственное решение: заставить убийцу говорить и тянуть время, пытаясь найти какую-нибудь трещинку. Однако минуты шли одна за другой, приближая драматическую развязку. От одной этой мысли Нико каменел.
— Постой-ка, — сказал убийца-прозектор, — я тут кое-что придумал…
Рука Фьори исчезла в вырезе блузки Каролин: он ласкал ей грудь. Нико прочел отвращение в глазах молодой женщины и сделал шаг вперед, уже готовясь броситься на ублюдка.
— Стоп-стоп-стоп! Назад! Здесь я решаю, а не ты. Смотреть разрешаю. Представь себе, как я их у нее вырезаю… Истинное наслаждение!
— Это не твоя мать, Эрик, оставь ее.
