знал как Арьяра. Я, Арьяра, ничего не знал обо всех этих всемирных перемещениях моей расы. Я знал только, что мой народ был завоевателями, что столетие назад мои предки жили на великих равнинах далеко на востоке, равнинах, населенных свирепыми, желтоволосыми, светлоглазыми людьми, подобными мне; что мои предки пришли на запад в великом дрейфе; и что в этом дрейфе, когда мои соплеменники встречали племена других рас, они топтали и уничтожали их, и когда они встречали других желтоволосых, светлоглазых людей, из более старых или новых дрейфов, они сражались жестоко и беспощадно, согласно старому, нелогичному обычаю арийского народа. Это знала Арьяра, и я, Джон О'Доннел, который знает намного больше и намного меньше, чем знала я, Арьяра, объединили знания этих отдельных личностей и пришли к выводам, которые поразили бы многих известных ученых и историков.
Однако этот факт хорошо известен: арийцы быстро деградируют при оседлом и мирном образе жизни. Их настоящее существование - кочевое; когда они переходят к земледельческому существованию, они прокладывают путь к своему падению; и когда они окружают себя городскими стенами, они скрепляют свою гибель. Почему, я, Арьяра, помню рассказы стариков – о том, как Сыны Меча во время того долгого дрейфа нашли деревни белокожих, желтоволосых людей, которые пришли на запад столетия назад и оставили кочевую жизнь, чтобы поселиться среди темных людей, питающихся чесноком, и получать пропитание из почвы. И старики рассказали, какими мягкими и немощными они были, и как легко они пали перед бронзовыми клинками Народа Меча.
Посмотрите – разве не вся история Сынов Арийских заложена в этих строках? Посмотрите – как быстро перс последовал за Мидией; грек - за персом; римлянин - за греком; и германец - за римлянином. Да, и норвежцы последовали за германскими племенами, когда те одряхлели после примерно столетия мира и безделья, и разграбили добычу, которую те захватили в южных землях.
Но позвольте мне поговорить о Кетрике. Ха – короткие волосы у меня на затылке встают дыбом при одном упоминании его имени. Атавизм – да! Возврат к типажу – но не к типу какого-нибудь чистоплотного китайца или монгола недавних времен. Датчане изгнали его предков в холмы Уэльса; и там, в каком средневековом веке, и каким отвратительным образом эта проклятая зараза аборигенов проникла в чистую саксонскую кровь кельтской линии, чтобы так долго дремать? Кельтские валлийцы никогда не спаривались с Детьми так же, как и пикты. Но, должно быть, остались остатки – паразиты, скрывающиеся в тех мрачных холмах, которые пережили свое время. Во времена Ариары их едва ли можно было назвать людьми. Что, должно быть, сделала с породой тысяча лет регресса?
Что за отвратительный облик прокрался в замок Кетрик какой-то забытой ночью или возник из сумерек, чтобы схватить какую-нибудь женщину из рода, заблудившуюся в холмах?
Разум сжимается от такого образа. Но вот что я знаю: должно быть, там были пережитки той мерзкой, рептильной эпохи, когда Кетрики пришли в Уэльс. Возможно, они все еще есть. Но этот подменыш, этот бродяга тьмы, этот ужас, носящий благородное имя Кетрик, на нем клеймо змея, и пока он не будет уничтожен, мне не будет покоя. Теперь, когда я знаю его таким, какой он есть, он загрязняет чистый воздух и оставляет змеиную слизь на зеленой земле. Звук его шепелявого, шипящего голоса наполняет меня ползучим ужасом, а вид его раскосых глаз внушает мне безумие.
Ибо я происхожу из королевского рода, а такие, как он, являются постоянным оскорблением и угрозой, подобно змее под ногами. Моя раса принадлежит к королевской расе, хотя сейчас она деградировала и приходит в упадок из-за постоянного смешения с покоренными расами. Волны чужеземной крови омыли мои волосы до черноты, а кожу - до смуглости, но у меня по-прежнему величественная осанка и голубые глаза арийца королевской крови.
И как мои предки – как я, Арьяра, уничтожила отбросы, которые корчились у нас под ногами, так и я, Джон О'Доннел, уничтожу рептилию, чудовище, порожденное змеиной заразой, которая так долго дремала в чистых саксонских жилах, рудиментарные змеиные создания, оставленные насмехаться над Сынами Ариана. Говорят, удар, который я получил, повлиял на мой разум; я знаю это, но открыл мне глаза. Мой древний враг часто бродит по вересковым пустошам в одиночестве, привлеченный, хотя он может и не знать этого, побуждениями предков. И на одной из этих одиноких прогулок я встречу его, и когда я встречу его, я сверну его мерзкую шею своими руками, как я, Арьяра, ломала шеи мерзким ночным тварям давным-давно.
Тогда они могут схватить меня и сломать мне шею на конце веревки, если захотят. Я не слепой, если мои друзья слепы. И в глазах древнего арийского бога, если не в ослепленных глазах людей, я сохраню верность своему племени.
Б ран М ак М орн
Б ран М ак М орн
АКТ I СЦЕНА I
СЦЕНА. Высокий плоский выступ прямо над водопадом. Бран Мак Морн расхаживает взад и вперед. На сцену выходит Дубтхак.
БРАН: Ах, Дубтхак, принес тебе весть о Конмаке Красном, что ты так быстро пришел? Ты, кажется, запыхался.
ДУБТХАК: Я спешил сообщить вам свои новости, прежде чем они достигнут ваших ушей, искаженные невежественными языками. Что касается Конмака, он может быть посреди Балтики, или плывет вверх по Темзе, или в Аду, насколько я знаю. Мои новости его не касаются.
БРАН: Что тогда?
ДУБТХАК: Почему, это. Ты знаешь, что прошло пять дней с тех пор, как я повел отряд из трех десятков воинов на Четвертый, думая застать врасплох Ингалла Скитальца в заливе?
БРАН: Да.
ДУБТХАК: Ну, либо мы шли слишком медленно, либо Ингалл получил известие о нашем приближении, либо мерзкий дьявол приложил руку, потому что, как только мы поднялись на гору Арса, мы увидели, как его парус бьется в море. Так что ничего не оставалось, как развернуться и идти обратно. Но в конце концов удача улыбнулась нам, потому что по возвращении мы захватили врасплох кельтскую деревню и предали ее мечу. Добыча была скудной, но мы захватили два десятка рабов. Таких прекрасных юношей и дев, каких вы когда-либо видели.
БРАН: Что с мужчинами?
ДУБТХАК: Никто из мужчин не выжил в набеге, за исключением тех, кто был на охоте, и нескольких, кто бежал.
БРАН. Дубтхак, эти массовые убийства должны прекратиться. Я предупреждал
