и подталкивает меня в спину, заставляя двигаться вперёд.
Между нами висит неловкое молчание. Огорчённая его недоверием, смотрю под ноги, где среди зелени встречаются яркие пятна осенних листьев.
— Вот мой ответ, — неожиданно говорит Аарон и останавливается, заводит руку за мою шею и щёлкает застёжкой обруча. — А теперь забудь о своих догадках и никогда никому о них не говори. У дознавателя всегда должен быть козырь в рукаве. Поскольку я не уверен, чист ли путь, расслабляться, кричать, ругаться и медлить, пока не окажемся у одаренных не стоит.
Поджимаю губы и киваю. Обруч может снять тот, кто его надел, или же тот, кто лишил жизни первого.
— Предугадаю твой вопрос, — продолжает Аарон. — Я не сделал этого сразу, потому что их было много. Когда одарённый один, как бы ни велика была его сила, против десятерых он вряд ли выстоит. Противника надо видеть и брать хитростью. Либо врасплох. И раз ювелир столь настойчиво преследует тебя, зная, что ты со мной, значит, он уверен в своих силах. А теперь пошли.
Я послушно следую за дознавателем, вопросов не задаю, молча обдумываю его слова. От заданного темпа пытаюсь не отставать, хоть мне это и даётся с большим трудом. Аарон собран и внимателен, реагирует на малейший шум, будь то вспорхнувшая птица или пробежавшая в траве мышь. Он обращает внимание даже на расположение веток, травы и листьев. Но несмотря на многозадачность, дознаватель идет быстро, лишь изредка останавливается и прикладывает руку к земле, заметая наши следы.
Проходит, по меньшей мере, полтора часа, прежде чем мы проходим границу и вступаем на землю одарённых. Осенний лес утопает в оранжевом, красном, бордовом и желтом цветах. Деревья расступаются перед нами, образуя своеобразную арку, ведущую к поселению одаренных. Опавшая листва шуршит под ногами, под ней не видно ни корней деревьев, ни протоптанной дороги.
— Я оставлю тебя у одной моей хорошей знакомой, — произносит Аарон на ходу. — Ей можно доверять. Ночью, когда ты уснёшь, обязательно увидишь Эмира. Судя по их настойчивости, они будут использовать его для связи с тобой. Выгляди испуганной, пореви — это у тебя хорошо получается, — он вздыхает и останавливается, обнимает меня за плечи, а я приподнимаю уголки губ, охотно кладу ему голову на грудь. — Скажешь, что воспользовалось моей слабостью, когда я был пуст, надела на меня обруч и сбежала. Убеждай его в том, что ему опасно находиться среди тех одарённых. Место своё никак не обозначай, говори, что блуждаешь по лесу.
— А если я совсем не буду с ним разговаривать?
— Тебе надо поддерживать с ним связь, чтобы от него не избавились раньше времени.
Ахаю и задираю голову.
— Не бойся. Я успею. Только будь умницей. И не глупи.
Аарон осторожно проводит по-моему лицу костяшками пальцев и тянет за собой. Он что-то рассказывает мне о поселении, о том, как здесь рос, но я настолько вымотана, что не включаюсь в диалог.
Ноги заплетаются, я норовлю упасть, все больше вися на мужчине, не замечая ничего вокруг.
— Совсем ослабла, неженка, — подхватывая меня на руки, произносит он.
— Я смогу, ты тоже устал, — бормочу еле-еле, закрыв глаза.
— Так будет быстрее.
— Поставь, — шепчу с усилием.
— Не надолго тебя хватило, снова споришь, — Аарон целует меня в висок и перехватывает поудобнее. — Поселение уже видно. Донесу.
Под размеренное покачивание и шелест листьев я теряю связь со временем, изредка выныриваю, смотрю рассеянным взглядом и вновь опускаю голову.
В себя прихожу уже в доме знакомой Аарона. Милая пожилая женщина, суетиться с травами около кровати, на которую меня положили, и тихо разговаривает с ним.
— Жар сильный, целителя бы, — запаривая травы, сетует она.
— Пошлю. Только глаз с неё не спускай.
Он стоит ко мне спиной, поэтому не видит, что я пришла в себя.
— Выхожу невесту твою, не переживай.
Раньше, когда он представлял меня своей невестой, я была возмущена, чувствовала раздражение, но все изменилось. Теперь мои губы трогает улыбка.
— Она не невеста, — качает головой дознаватель. — Одаренная с редкой силой, за которой охотятся. Поэтому следи и не выпускай из дома.
Закрываю глаза и притворяюсь спящей. Пальцы стискивают одеяло, внутри неприятно холодит.
— Как же так, а кольцо же что? Неужто не по душе девица?
— Увы, бабушка. Увы, — припечатывает Аарон.
Глава 15
Я и не думала, что тоска по дознавателю будет похожа на боль, а беспокойство о нём займёт все мои мысли. Ощущение, словно мне вырвали сердце, оставив на его месте пустоту, полностью заполняет грудную клетку.
Прежде я не испытывала ничего подобного. Переживания о брате воспринимаются совершенно иначе, к ним не примешено чувство необходимости быть всегда рядом. Мне достаточно знать, что с Эмиром все хорошо, а с Ароном хочется находится в постоянном взаимодействии.
Я хочу разговаривать с ним, смотреть в глаза, обнимать, чувствовать вкус его губ и засыпать на его плече. Горько, что по собственной глупости я потеряла возможность быть рядом с ним.
Его слова, что я не его невеста и что он не испытывает ко мне симпатии, постоянно крутятся в моих мыслях, но я верю, что всё можно исправить.
Если он чувствовал ко мне хоть что-то, то не отпустит просто так.
Я чахну от неизвестности уже неделю, но не разрешаю себе думать о том, что Аарон может не вернуться.
Последний раз я видела брата в своём сне три дня назад. Эмир по-прежнему был марионеткой, повторял то, что ему скажут и пытался разузнать, где я.
Я же говорила, что иду по воде, чтобы сбить след дознавателя, который наверняка идёт за мной и ищу способ перебраться на другой берег.
Сначала отсутствие связи с братом меня обрадовало, я с воодушевлением ждала появления дознавателя вместе с Эмиром, но спустя сутки тревога полностью поглотила мой рассудок.
Целыми днями я сижу у окна и смотрю на падающая листья с огромного дуба, считаю синиц, рассевшихся на заборе, и изредка помогаю с домашними делами бабушке Нюре. Именно так она представилась и просила обращаться к ней.
В начале нашего с ней знакомства я избегала всяких расспросов, да и вообще сторонилась и больше была слушателем, переживая внутри обиду после слов Аарона.
Бабушка смирилась и больше не пыталась завязать со мной диалог, позволяя постоянно находиться в своих мыслях.
Сегодня мне особенно тревожно. Я стараюсь уснуть, чтобы вновь увидеть Эмира, надеюсь узнать хоть что-то, но вместо этого ворочаюсь в кровати.
Мне беспокойно, кажется, что случилось нечто плохое. Маюсь до самого утра, не
