в руку и, быстро, чтобы не успеть передумать, набираю текст сообщения.
Я: «Давно не злюсь. Почти сразу, как ты ушел тогда».
Жму кнопку «отправить», откладываю телефон и испуганно смотрю на Диану:
— И что теперь?
— Как это что? Чемодан, вокзал… в смысле, мы сейчас пойдем и соберем тебя в поездку. Ты ведь не будешь отменять каникулы из-за этого всего?
* * *
Пока еду в такси до аэропорта, пока стою в очереди на регистрацию и жду объявления посадки — все это время я безостановочно проверяю телефон на наличие новых сообщений. Доставлено. Прочитано. Новых сообщений нет. Прошло уже достаточно времени для ответа.
— Здравствуйте. Добро пожаловать на борт, — приветствует меня бортпроводница с бордовой помадой на губах и одетая в синий форменный костюм. Машинально улыбаюсь в ответ и спешу занять свое место.
Я дохожу до нужного ряда и, стараясь не мешкать, чтобы не задерживать других пассажиров, убираю ручную кладь на полку для багажа. Расположившись в кресле, в последний раз проверяю сообщения и перевожу телефон в режим полета.
Почему он молчит? Мне показалось, что он хочет начать все сначала. Как и я. Он ясно дал мне это понять своим поведением. Или все-таки я ошиблась, и это был лишь пустой треп, чтобы выяснить, остались ли во мне еще чувства к нему? Решил таким образом потешить свое самолюбие? Не хочу в это верить, но отсутствие какой-либо реакции заставляет меня усомниться в его намерениях.
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, я достаю планшет и открываю загруженную накануне книгу. Чувствую, как кто-то с шумом опускается в соседнее кресло и пристегивается ремнем безопасности. Надеюсь, что мой попутчик не слишком навязчивый и не будет отвлекать пустыми беседами, позволив мне заниматься своими делами.
— Сколько ни пытался, никак не могу привыкнуть к электронным книгам, — произносит сосед, склонившись ближе к экрану. — Бумажные как-то душевнее. Что это? Ремарк? Нет, мне не нравится такое, слишком драматично.
Я выпрямляюсь и, судорожно стиснув пальцами планшет, медленно поворачиваю голову в сторону своего собеседника, смотрю на него в упор.
— Привет? — робко улыбается сосед. — Меня зовут Максим. Я немного тормоз, но, в целом, неплохой парень. Можно я в тебя уже влюбился?
Я на грани сердечного приступа. Я не могу вымолвить ни слова, мой язык, и вообще все мышцы, больше мне не принадлежат. Помогите, кажется у меня инсульт. Я с трудом сглатываю.
— Как? — шепчу я одними губами.
— А, Кирилл сдал, — беспечно отмахивается Новиков. — А потом я связался с турагентством и выведал все подробности.
Я хватаю ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Макс поднимает подлокотник, разделяющий наши кресла, и притягивает меня к себе.
— Иди сюда, — он утыкается лицом в мои волосы и нежно целует меня в висок. — Мне так тебя не хватало.
— Вы меня сегодня с Кириллом до инфаркта довести решили? — пытаюсь сопротивляться я, но быстро сдаюсь и расслабленно прижимаюсь к нему. — Я тоже скучала, — выдыхаю ему в шею, ощущая аромат бергамота и сигаретного дыма, добавляю строго, — кстати, целоваться я с тобой не буду, пока курить не перестанешь.
— Считай, уже перестал, — смеется Макс и, на мгновение выпустив меня из объятий, достает из кармана жевательную резинку.
Вместо эпилога. Полина
— Хей, Полли, — верещит трубка голосом Соколовой. — С днем рожде-е-ения тебя, с днем рожде-е-ения тебя!
Я отодвигаю телефон подальше от уха и, прищурив один глаз, смотрю на часы — 06:15 утра. Нащупываю ногами тапочки, заворачиваюсь в плед и осторожно, чтобы не разбудить спящего Макса, выхожу из комнаты.
— Спасибо, но ответь мне на один вопрос: в Питере зимой что, тоже белые ночи? В ином случае я не понимаю, почему тебе не спится в такую рань.
— Потому что, потому-у-у, — продолжает напевать Ксюша. — Потому что открывай, впускай меня-я-я!
— Что?! — встрепенувшись, я бегу по коридору, распахиваю дверь и имею счастье лицезреть там Соколову с охапкой воздушных шаров в одной руке и букетом — в другой.
— Сюрпри-и-из! — продолжает надрываться она. — Я же говорила, что приеду на новогодние каникулы.
— Тише ты, — смеюсь я и втаскиваю ее в квартиру. — Всех соседей перебудишь. Где ты все это взяла в шесть утра?
— Связи, — Соколова игриво шевелит бровями, вручает мне шары с букетом, а сама вновь скрывается в общем холле, чтобы через пару секунд затащить внутрь огромный розовый (кто бы сомневался) чемодан с белой картонной коробкой, водруженной сверху.
— Это еще что?
— Торт, — отвечает Ксюша с таким видом, как будто я и сама могла бы об этом догадаться. — У меня еще шампанское в чемодане.
— Шесть утра, — напоминаю я.
— Не будь занудой, моя кошечка, день рождения же! Праздник! Ура! — подруга, не прекращая пританцовывать, заключает меня в объятия. — Как же я соскучилась!
* * *
— Я очень рада, что ты прилетела, — я разливаю шампанское и протягиваю Ксюше бокал. — У нас на вечер забронирован столик в ресторане, буду тебя ждать тоже.
— Чин-чин! За тебя! — чокается со мной подруга и делает глоток. — Я на несколько дней, скоро снова начнется учеба, но об этом не сейчас и не сегодня! Столик в ресторане, говоришь? А кто будет? — настороженно спрашивает Ксюша.
— Кирилл будет, — я сразу понимаю, кого она имеет в виду. — Ксюша, прошу тебя, приходи. Он говорил, что только забежит поздравить, они с коллегами уезжают кататься на лыжах в «Поляну».
— Подтверждаю, — из коридора раздается сонный голос Макса. — Сказал, что заедет на час и свалит.
— Хватит подслушивать, — произношу я с шутливым упреком. — Иди к нам.
— Я в неглиже, — отзывается он, и я слышу удаляющиеся шаги.
Ксюша хихикает и тут же становится серьезной:
— Я не уверена…
— Я не знаю, что там между вами происходит, и не собираюсь встревать. Вы взрослые люди — сами разберетесь со своими взаимоотношениями, но я ужасно по тебе соскучилась и очень бы хотела, чтобы ты разделила со мной праздник. Вы оба мне дороги, и я не могу выбирать между вами, пойми. Мы собираемся в шесть, ты можешь подъехать к половине восьмого, если не хочешь пересекаться с Кириллом. Думаю, что к этому времени он уже уедет. Тебе решать, конечно.
Ксюша задумчиво ковыряет ложкой торт и ничего мне не отвечает.
— В любом случае, я буду тебя ждать.
— Ничего себе, — удивляется Новиков, замирая в дверном проеме. На нем пижамные штаны в черно-серую клетку и белая футболка. — Шампанское по утрам могут позволить себе только аристократы и алкоголики. Вы к какой категории себя относите?
— Хотелось бы первой, конечно, — хмыкает
