Китае дошла очередь и до местных партизан. В 1937–1938 годах против разрозненных группировок Северо-Восточной объединенной антияпонской армии было проведено сразу несколько масштабных войсковых операций, в результате чего численность повстанцев резко сократилась. Единственным спасением для себя уцелевшие командиры и бойцы партизанских групп, как правило, создававшихся под эгидой компартии, видели в скорейшем установлении прочной связи с советским военным командованием.
Сам Чжоу Баочжун перешел границу 20 января 1938 года и был незамедлительно арестован. Лишь после долгих и утомительных допросов ему разрешили 24 февраля вернуться в Маньчжурию. Столь негативный результат объясняется тем, что китайские партизаны были совершенно не в курсе новых политических реалий, происходивших в Союзе. Свои письменные просьбы о помощи они зачастую адресовали В.К. Блюхеру и иным прославленным полководцам эпохи Гражданской войны, на тот момент уже объявленных врагами народа. Однако постепенно ситуация начала меняться. Советское руководство начало оказывать всемерную поддержку китайским партизанам, с тем чтобы отвлечь командование Квантунской армии от границ Союза. Но и японцы усилили свой натиск. В результате беспрерывных рейдов и карательных акций к 1941 году территория, контролируемая партизанами, сократилась с семидесяти до десяти уездов. Дабы не подвергнуться полному уничтожению, Чжоу Баочжун, незадолго до того назначенный новым командующим Северо-Восточной объединенной антияпонской армии, принял решение о передислокации вместе со всеми оставшимися под его началом силами на советский Дальний Восток. На сей раз эта операция встретила полное понимание в Москве.
В СССР из остатков «армии» сформировали неоднократно упомянутую 88-ю отдельную интернациональную стрелковую бригаду. Командиром был оставлен Чжоу Баочжун. Обучение и сколачивание нового соединения производилось офицерами Дальневосточного фронта и оперативными сотрудниками УНКВД по Хабаровскому краю. Базировалась бригада в селе Вятское. В перспективе планировалось использовать её в будущей Советско-японской войне. Пока же, в период с 1941 по 1945 год из бойцов 88-й бригады формировались небольшие диверсионно-разведывательные группы для действия в тылах Квантунской армии. Сашу к подобным операциям Лев Лукич не разрешил привлекать в силу их незначительности. Да и относился «рядовой Ли» к особому отделу не Дальневосточного, а Забайкальского фронта. А это уже совсем иная епархия.
На большую же войну 88-я отдельная интернациональная стрелковая бригада элементарно не успела. Зато её бойцы после освобождения Маньчжурии достаточно активно использовались в качестве переводчиков и заместителей и помощников комендантов. Ну и к разоблачению вражеской агентуры, разумеется.
За время, проведенное в Северном Китае, Саше довелось принять участие во множестве операций. Наиболее запомнилась одна из них. В её ходе специальная группа контрразведки скрытно проверяла деятельность КПП на уездной дороге. Очень уж нехорошая информация оттуда поступала. Будто бы патруль наш вел свою работу халатно, спустя рукава. Да и взиманием мзды не брезговал. Вот и решили их проверить, в приватном, так сказать, порядке. Для этой цели Саша вместе с лейтенантом Матвеевым и рядовым Гогоберидзе незаметно расположился в растущем неподалеку от обочины дороги леске. Место для наблюдения было выбрано идеально. Правда, поначалу ничего интересного на КПП не происходило. Шла обычная дорожная рутина.
Ситуация резко изменилась ближе к полудню. На посту для очередной проверки остановили обычную армейскую «полуторку», в кабине которой помимо шофера сидел и пассажир в штатском. По виду – типичный маньчжур, лет тридцати, худощавого телосложения. Старший патруля – скучающий капитан в начищенных до блеска высоких сапогах, подошел к машине со стороны водителя и, представившись, попросил предъявить проездные документы. Тот, балагуря, начал что-то объяснять. Второй патрульный направился к кабине с противоположной стороны. Третий вместо того, чтобы стать поодаль и держать в поле зрения обоих товарищей, присоединился ко второму, очевидно, чуя легкую поживу в лице нелегального пассажира. Только Саша успел подумать, что проверяющий действует непрофессионально, как вдруг маньчжур, резко и сильно распахнув дверцу кабины, ударил ей второго патрульного прямо в лицо. Тот, обливаясь кровью, рухнул на землю как подкошенный. А пассажир, в мгновение ока схватил автомат опешившего шофера и выскочил наружу. Дальнейшие его действия тоже были быстры и молниеносны. Ударом приклада в лоб маньчжур моментально вырубил растерявшегося третьего патрульного и, метнувшись под грузовик, автоматной очередью по ногам срезал капитана.
В это время Саша с Гогоберидзе уже мчались к «полуторке». Оставшийся на подстраховке Матвеев только и успел крикнуть вслед: «Брать живым!» Очевидно, посчитавший машину ненадежным укрытием, маньчжур выскользнул оттуда и взял на мушку подбегающего грузина. Однако выстрелить не успел, поскольку Саша в длинном прыжке бросился ему в ноги и сшиб наземь. Гогоберидзе, бывший чемпионом своего полка по боксу, тоже не подкачал. Одного его хука хватило для того, чтобы отправить не в меру активного нарушителя в легкий нокдаун. А там и Матвеев подоспел.
– Похоже, крупный гусь попался. И всё благодаря тебе! – удовлетворенно сказал лейтенант, хлопнув Сашу по плечу.
Глава 32
Поначалу задержанный наотрез отказался отвечать на какие-либо вопросы. Зато неожиданную зацепку удалось отыскать в показаниях насмерть перепуганного шофера грузовика. По его словам, злополучного маньчжура он подобрал в окрестностях Сахаляна.
– Вот как? – задумчиво протянул возглавивший расследование опытный контрразведчик майор Языков. – Что ж, это можно проверить.
Повод для осторожного оптимизма у него имелся основательный. После стремительного августовского наступления в руки Советской армии попало множество военных и гражданских чинов администрации города Сахалян и одноименной провинции. Один из них – заместитель начальника полицейского пограничного батальона японец Танака опознал задержанного, по предъявленной фотографии, как унтер-офицера маньчжурской полиции Ма Баочуна, активного члена националистической организации Кио-Ва-Кай.
– Что это за организация? – тотчас задал встречный вопрос Языков.
– Кио-Ва-Кай в переводе означает «Содружество наций», – с готовностью объяснил Танака. – Создана по инициативе бывшего начальника штаба Квантунской армии генерал-лейтенанта Мицухару Мияке как государственная политическая организация. Главной её задачей являлось привлечение местного маньчжурского населения к возможно более тесному сотрудничеству с японскими оккупационными властями. Первичные ячейки «Кио-Ва-Кай» имелись практически в каждом уезде. Основным направлением их деятельности являлся тотальный контроль за работой всех промышленных предприятий, с целью неуклонного повышения производительности труда, а также проведение широкой антисоветской агитации и выявление лиц, сочувствующих китайской компартии и Гоминьдану. В 1944 году, на базе «Кио-Ва-Кай» в обстановке строгой секретности, начали создаваться специальные отряды «Сёнподан» из числа наиболее проверенных и подготовленных членов организации. Планировалось, что в случае войны с Советским Союзом они развернут активную диверсионную деятельность в вашем тылу.
– Могло ли так получиться, что некоторые из упомянутых вами отрядов «Сёнподан» по-прежнему продолжили свое существование
