это с учетом, что брали всего одного из трех добровольцев, самых здоровых и молодых.
— Ура!!!
Громкие крики утихли, и теперь стало ясно, что битва начнется. Многочисленная турецкая конница тронулась с места, получив приказ атаковать гяуров. От грохота пары сотен тысяч копыт содрогнулась земля — для людей со слабыми нервами зрелище было ужасное. Накатывалась, подобно цунами, целый вал, в котором блестели железом доспехов сипахи — османское рыцарство, в пестрой одежде неслись дели — легкая конница, настоящие удальцы. И все с громкими криками, чтобы запугать противника.
Вот только противостоящий неприятель был отлично подготовлен, а изрядной частью служивых успел повоевать, получив необходимый боевой опыт. А те, что еще пороха в сражении не нюхали, были вымуштрованы так, что османская лавина не привела их в страх, стояли спокойно.
Одновременный залп из сотни единорогов, четверть которых была полупудовыми орудиями, остальные десятифунтовыми, привел к тому, что заложило в ушах. Впечатляющая картина, когда белые клубы порохового дыма закрыли на полминуты боевые порядки плотной завесой. Зато когда ветер сдул пелену, единороги дали новый залп — натренированные расчеты работали быстро. Над конницей вспухали белые клубки шрапнельных разрывов — но каковы потери пока можно было только догадываться.
С версты стали стрелять егеря — из штуцера в одиночную цель с такого расстояния не попадешь, но по густой массе коней запросто. Полторы тысячи нарезных ружей в умелых руках опытных стрелков страшная штука — лошади стали валиться, но вал конницы продолжал идти вперед, словно не замечая препятствий. И тут единороги дали залп связками дальней картечи — крупными чугунными шариками. И он произвел впечатление — Павлу показалось, что на несколько секунд османы вроде как стопорнулись на месте, но тут же продолжили самоубийственную атаку. Залпы гремели один за другим, но расстояние уменьшалось прямо на глазах — уже без всякой подзорной трубы Павел хорошо видел оскаленные в страшных криках лица османов. На секунду сердце словно облило ледяной водой — а что если турки все же дорвутся до пехотных линий, и вал коней просто погребет под собой «византийских» пехотинцев целыми шеренгами.
— Алла!
Османы яростно кричали, ответом им было молчание — противник не отвечал криками, он стрелял — пулями и картечью. А вот егеря стали отбегать назад, отстреливаясь с колена. И единороги продолжили стрелять — картечь буквально выкашивала османов, огромный ущерб стали причинять и штуцера. К егерям присоединились первые роты батальонов, состоящие из самых лучших стрелков, что сейчас ухитрялись делать три прицельных выстрела в минуту. Машинально подсчитав, что на версту фронта сейчас приходится два десятка пушек и полтысячи штуцеров, Павел уже с нескрываемым страхом, непонятно откуда появившимся, смотрел на озверевших турок, что уже были в сотне саженей, прошептав:
— Пулеметы бы, но где их взять только? Если последний орудийный залп не остановит — начнется резня!
Стоявшая прежде спокойно пехота колыхнулась. Первые шеренги опустились на колено, вторые подняли штуцера и фузеи. И залп грянул — уже из тысяч штуцеров и ружей. И тут же «плюнули» картечью единороги — все заволокло непроницаемой пеленой белого густого дыма…
Глава 48
— Так бы давно, а то уж было испугался!
Павел тихонько забормотал себе под нос, чтобы стоявшие неподалеку телохранители, совершенно спокойные и невозмутимые преображенцы, ничего не услышали. И смотрел на турецких всадников, словно не узнавая их, хотя мог разглядеть бледные лица.
Куда делась фанатичная ярость и жертвенность?!
Видимо, самые отчаянные и буйные сипахи погибли в самоубийственной атаке, кольчуга и латы плохая защита от картечи и пуль. А вал из конских и людских трупов стал вроде заградительной стены, перебраться через которую на скаку было невозможно.
Османы разворачивали коней, отчаянно нахлестывая, чтобы поскорее удрать от настигающей их смерти. Но не тут-то было — единороги перешли на беглую стрельбу гранатами и шрапнелью. Лошади заметались среди разрывов, приходя в паническое неистовство, животные буквально обезумели от страха, их ведь не готовили к столь страшному грохоту, хотя орудийную пальбу слышали не раз. Ведь турки старались сокрушить противника именно огнем, а благодаря огромным пушкам, что отлили для них европейские мастера, сокрушили крепкие стены Константинополя. Вот только подумать не могли, что исход полевого сражения можно решить только одним «огненным боем». Вообще никто в этом мире сейчас и представить такого варианта не мог, кроме, разумеется, «византийских» генералов и офицеров, что не только это знали, но умели толково применять в деле, благо солдаты были хорошо обучены к именно такому сражению.
Забили барабаны, взревели трубы, подавая сигнал к общему наступлению. Все три дивизии медленно двинулись вперед, стройные шеренги сохраняли равнение. Впереди россыпью бежали егеря, примкнувшие к штуцерам кортики и деловито прикалывая не только шевелившихся врагов, но и неподвижно лежавшие тела. Не раз и не два уже случалось, что вот такие «покойники» неожиданно оживали и рубили опешивших от «воскрешения» солдат, которые никаких доспехов не имели. Да панцири и не нужны были, ведь все ставилось на стрельбу с дистанции, с которой не только местные «ручницы», но и луки с арбалетами бесполезны.
Единственные, кто шел в сражение в латах, были кирасиры. Вот только их было немного, да и то в основном дворяне из местных греков и готов, и раньше сражавшиеся в рядах тяжеловооруженной конницы. Лошадей, способных нести в бой закованных в доспехи рыцарей, было немного, так что с немалым трудом удалось сформировать четыре эскадрона. Подобие бронежилетов носили также гренадеры, предназначавшиеся для действий в качестве штурмовой пехоты — солдат отбирали рослых и крепких, вдобавок к штуцеру добавлялась сумка с двумя тяжелыми гранатами, весом в три фунта. Бросали такую увесистую «колотушку», начиненную порохом и вполне совершенным взрывателем, напоминавшую противотанковые гранаты РККА, на двенадцать саженей. По сравнению с теми круглыми фитильными бомбами, что имели до этого петровские солдаты, новые РГ были настоящим «вундерваффе», опередившими время на четыре с половиной века.
Вся беда была в отсутствии нормальной взрывчатки, вернее, достаточного количества сырья для ее изготовления — азотной кислоты и хлопка. Первая почти полностью уходила на изготовления капсюлей, так как производство штуцеров постоянно возрастало, и требовалось огромное количество бумажных патронов. Хлопка в здешних местах еще не выращивали, удалось купить лишь несколько сотен тюков у иранцев, а также среднеазиатских торговцев из Самарканда и Бухары. У них также смогли приобрести китайский чай по заоблачным ценам — по весу золотом.
Так что изготовленной нитроцеллюлозы, основы для бездымного пороха и пироксилина, хватило лишь для экспериментов, и изготовления небольших партий, взявших
