Герман Романов
Андреевский флаг
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «БОЖЬИМ ПРОМЫСЛОМ»
Глава 1
Благодатная пора август на Азовском море, стоит теплая погода, дождей почти нет, над головой всегда ярко светит южное солнце. Вот только ветра не было подходящего — вот уже пять дней стоявшая в Донском лимане эскадра из полусотни вымпелов с нетерпением ожидала, когда же прекратится этот затянувшийся штиль.
Впервые было решено отправить русского посланника не сухопутной дорогой в захваченный турками Константинополь, на военном корабле, чтобы османы собственными глазами убедились, что все разговоры об Азовском флоте царя Петра не досужие разговоры, а непреложная истина. И визирю «Блистательной Порты» следует поторопиться с заключением мира с думным дьяком Украинцевым, ибо потом может прийти сам царь со всей своей эскадрой для «увещевания».
Войны с могущественной Оттоманской Портой шли вот уже двадцать пять лет, прерываясь на перемирия. А иначе и быть не могло — турецкие султаны вот уже больше века пытались включить земли Слобожанщины и Малороссии под свое владычество, раздвинуть пределы османского государства на север. А заодно зарились на Правобережную Украину, что находилась под властью Речи Посполитой, неоднократно опустошая Подолию нашествиями, и нанося горделивым ляхам поражение за поражением.
Крымские татары, данники и вассалы османов, чуть ли не каждый год устраивали набеги в пределы русского царства и польской части Украины, уводя тысячи и тысячи православных — басурманский полон, продаваемый на невольничьих рынках от Кафы до Бейрута. Слезами этих несчастных были политы сакмы, что вели из Крыма в русские земли — Кальмиуский, Муравский и самый печально известный Изюмский шлях.
При блаженном царе Алексее Михайловиче в 1674 году были предприняты Чигиринские походы, чтобы поставить своевольных украинских гетманов под державную московскую руку. Однако вмешались турки, отправив огромную армию, которая после двух осад все же овладела Чигириным, так что пришлось в 1681 году царю Федору Алексеевичу пойти на заключение мира в Бахчисарае, ханской столице рода Гиреев в Крыму.
И вовремя — на следующий год в Москве грянула смута!
Умер молодой царь, и вот этим моментом воспользовались мятежные стрельцы. Они устроили в Первопрестольной бунт, и возвели на престол сразу двух царей — вечно хворого Ивана и малолетнего Петра Алексеевичей. А над ними поставили правительницей их старшую сестру, царевну Софью Алексеевну, про которую ходили нехорошие слухи, что оный бунт был и устроен благодаря ее проискам.
Тихо бы жилось Московскому царству, но только австрийский цезарь, дож Венеции и польский король создали «Священную лигу» для войны с османами, что у врат самой Вены стояли. Правительница Софью в сей комплот с ними вошла, потому что только на выполнении сего условия поляки Киев с окрестными городками признали за Русским царством, подписав с Московским царством «Вечный мир». Так что пришлось выступать всеми ратями — один на один русские воеводы бы не рискнули воевать даже с крымским ханом, которому дань платить приходилось по прежнему «миру». А тут коалиция сильных европейских держав, и султан потому не сможет оказать помощь крымчакам своими янычарами.
Князь Василий Васильевич Голицын, фаворит правительницы и ее любовник, как поговаривали, «галант и симпатик», повел рати в 1687 году на Крым, вот только даже до Перекопа не дошли — степь загорелась. Через год поход повторили, с тем же несчастливым исходом — на этот раз с превеликими трудами дошли, измотав людишек, но на штурм не решились, снова отойдя с немалым конфузом.
Это и привело к свержению Софьи с престола ее младшим братом Петром Алексеевичем — за права семнадцатилетнего царя, сбежавшего в Троицу, встали бояре, которым сильно не понравилось правление женщины, пусть и «романовской крови», на московском троне.
Вошедший на престол государь с детства любил воинские и морские «потехи», не чурался даже солдатскую и матросскую службу освоить, ремесла изучал, а как плотник был выше всяких похвал. А так как перемирие закончилось, то войну с турками следовало продолжить. И в 1695 году русские войска снова двинулись на войну — «Большой воевода» боярин Борис Петрович Шереметьев с дворянской конницей, солдатскими полками Белгородского разряда и гетманскими казаками Ивана Степановича Мазепы двинулся по Днепру, овладев штурмом крепостью Казы-Кермен и еще тремя малыми крепостицами, стоявшими по реке.
Царь Петр Алексеевич со своими «потешными», солдатскими и стрелецкими полками, с пятью тысячами донских казаков, на нескольких сотнях стругов в силе тяжкой подошел к крепости Азов. Вот только «конфузия» получилась преизрядной — взяли только две каланчи, к стенам приступали трижды, два раза поднимались на них приступом, но бешено сражавшиеся турки все же отбили штурмы. К Азову, с моря в реку Дон, через гирло к османам постоянно подходили подкрепления на галерах — стало ясно, что крепость нужно блокировать флотом, которого у молодого царя не имелось.
Но в том и был «герр Питер», что не предавался при неудачах унынию — государь проявил кипучую энергию, повелев без проволочек немедленно заложить в Воронеже верфи и строить на них корабли. Спешно набрали мастеров, нагнали тысячи работников — кто пытался бежать от неимоверных тягот, таких сразу вешали для устрашения нерадивых. Для образца была привезена из Голландии галера, заложили еще 26, а с ними два «галеаса», вернее пинаса «Апостол Петр» и «Апостол Павел» о 28-ми пушках каждый, и множество грузовых судов, всякого вида дощаников и стругов. Галеру «Принципиум» строил сам царь, показавший всем работникам пример своим трудолюбием, на ней же он и отправился в поход.
И уже спустя девять месяцев, а именно столько природой отводится срока женщине для вынашивания ребенка, под стенами Азова была не только армия, но и весьма внушительный флот. Теперь турецкий гарнизон получить помощь не мог — донские казаки на сорока трех стругах атаковали и взяли на абордаж два османских судна и десяток больших лодок, что попытались по Дону доставить припасы. И событие сие случилось прямо на виду османских галер, что побоялись вступить в сражение с ненавистными гяурами, известными по всему Черному морю своими разбойничьими набегами.
После непродолжительной осады азовцы сдались на милость победителя, оттого в Москве праздновали это событие «шумно», отправив союзникам «похвальные грамоты» — «мы, де, в стороне не стояли и сильнейшей крепостью турок овладели, ущерб басурманам нанеся преизрядный!»
Однако молодой царь и его окружение прекрасно понимали истинное положение дел — для войны с османами на Черном море настоятельно требовался
