Вот же неугомонная у меня противница.
Вместо того чтобы сидеть дома и раны зализывать, явилась, — не иначе, чтобы действовать мне на нервы.
— Я не разрешала детям покидать детский дом, — обманчиво спокойно произнесла она и коснулась полей шляпки.
— Разрешение дал Элиан Фосс, — произнесла я бесцветным тоном.
Веснушчатый паренек бросил на меня тревожный взгляд, но я ему ободряюще улыбнулась. Как я и думала, имени друида хватило, чтобы Блинцовка поджала губы и замолчала. Хотя я бы предпочла, чтобы она убралась прочь с моих глаз.
Но она лениво бродила посреди стройки, и мне все время казалось, что она не сводит с меня глаз, спрятанных за широкими солнечными очками.
Убралась Блинцовка, только когда пришло время ужина: вдруг оказалось, что ее нигде нет. И я перевела дыхание.
После ужина хотелось уже отправиться к себе, но надо было довести ребят до детского дома и сдать в руки воспитательнице. Потом меня перехватила рыжая повариха с вопросом, что приготовить на завтрак. Смотрела она при этом так, что мне казалось, будто видит она меня насквозь, а в ее зеленых глазах мне мерещился странный огонек. А еще моя интуиция шептала, что до завтрашнего меню Татьяне нет никакого дела.
Списав подозрительность на усталость, я, наконец, вернулась в дом и заглянула к дяде. Он выглядел так же, как и несколько часов назад. И спал не менее крепко.
«Пусть организм и дальше борется с токсинами», — решила я и тоже пошла спать.
***
Наутро проснулась я от тихого шарканья за стенкой. Влезла в платье и поспешила в гостиную. Когда увидела в ней осунувшегося, бледно-желтого Игната, радости моей не было предела.
Дядя пришел в себя, и это главное. Есть он отказался наотрез. И весь день потом только пил большими кружками холодную воду из колодца и недобро косился на меня.
Просить прощения за свою оплошность я не спешила: все же я приготовила обычное лечебное зелье. А то, что оно ему не подошло, — это бывает.
На бывшем пожарище рабочие за день полностью восстановили лавку и покрасили ее в бодрые желто-зеленые цвета. Еще они соорудили просторный курятник. По моей просьбе залили его пол цементом и, не взирая на мои протесты, принялись обивать жестью его стены, сколоченные из горбылей. Причем делали это так старательно, что я пожалела, что у меня нет денег дополнительно их отблагодарить.
Татьяна не посвящала все свое время одной готовке. С задумчивым видом она заходила во двор и бродила среди строительных ям и конструкций, подходила к сгоревшей липе и касалась ее ладонью. Лоб ее в эти моменты расчерчивала сеточка морщин.
Убедившись, что работа идет слаженно, я направилась к себе. Хоть день был и утомительным, меня ждало еще одно занятие: справочник, который передал мне Элиан, требовал максимального внимания.
Я приготовила себе чай из найденной в чулане мелиссы и шиповника, устроилась на постели и, положив рядом мешочек с орешками, погрузилась в чтение.
«Теория магии», — гласил первый раздел. Его я пролистала и сразу углубилась в раздел с практикой, наполненный непонятными графиками и чертежами. И упражнениями на усиление зелий целебной магией.
Как интересно!
Я хваталась за каждое задание и пыталась его повторить. Вместо зелий я подвергала наложению магии свой стакан с недопитым чаем, но какое это имело значение?
Только когда за окном взошла луна, я нехотя отложила справочник в сторону. Я бы еще позанималась, но усталость брала свое, и концентрация утекала как песок сквозь пальцы. Разумнее было лечь спать, чем выжимать себя до капли.
Глава 38
Следующее утро началось с шума за окном. Только я успела привыкнуть к звукам стройки, как снова все изменилось. Стройка никуда не исчезла, но теперь мерные звуки пилы и молотков нарушало странное тонюсенькое верещание.
Я припомнила треногу с нивелиром и, надеясь, что это местный архитектор приволок себе в помощь еще какой-нибудь прибор, откинулась на подушку.
Голова после вчерашних опытов с магией болела нещадно. И сил в теле было совсем мало. «Вот что значит ‘исчерпать магический резерв’», — вспомнила я предупреждение в самом начале справочника.
Молотки стучали, ведра гремели, пила заполняла всю округу бьющим по мозгам визгом и запахом свежего дерева. Простое глядение в потолок только нагнетало тревогу. Не в силах больше лежать, я встала и закрыла форточку.
Звуки слегка приглушились, а тревога меньше не стала. Своими мелкими острыми зубками она вгрызалась в нервы, кусала сердце. И нагонял ее не столько странный писк, сколько те звуки, которых, вопреки обыкновению, слышно не было.
Крикливый Анатолий за все время, прошедшее с моего пробуждения, не отдал ни одной команды. Тонкоголосый Илья ни разу не возмутился ленивой неторопливостью Василия. Мужики не обсуждали прошедший день и сложности отношений с женами. И не ворчали, что до перекура еще целых полчаса.
Все это настораживало намного больше, чем ритмичное громыхание тяжелой обуви за окном и пробирающий до глубины души тонкий писк.
Пока тревога закручивала мои нервы и тело в тугой узел, входная дверь, сотрясая стены, бряцнула о косяк. «Игнат никогда так не хлопает», — подумала я и приготовилась встречать очередных незваных гостей.
Несколько пар ног загрохотали в доме. Застучали двери, ведущие в зал и в берлогу дяди. Через мгновение распахнулась дверь в мою комнату. Воздух заполнился терпкими запахами мужского парфюма и табака.
Я только и успела натянуть платье да схватить кофту. В следующий миг меня бесцеремонно схватили за руки и перекрутили вокруг своей оси. Мужская ладонь стиснула обе моих руки, и запястий коснулся холодный металл.
Мельком я успела отметить, что стакан с остатками чая тоже привлек внимание вторженцев. Некто долговязый, с незапоминающимся вытянутым лицом нарочито осторожно поднял его кончиками пальцев и поместил в металлический бидон.
— Что происходит? Кто вы такие? — попыталась я вырваться из рук удерживающего меня темноволосого мужчины.
— Дознаватели Его светлости, — пленитель недобро посмотрел мне в глаза и сильнее
