пустоты и воды. И Шинс повернула налево, но в этот раз, когда Лизетта принялась поворачиваться, она прыгнула в ближайший угол. Развернувшись, она ударилась ногами о здание, пробежала по стене, разогнавшись, три или четыре шага. Еще прыжок, горизонтальный, и Шинс пролетела мимо противника и побежала, как только ощутила под ногами улицу.
На это даже фейри не могли отреагировать сразу. Шинс впервые с начала гонки оторвалась на пару ярдов.
Но она знала, что это не продлится долго. Может, она могла бы…
— Хватит! — голос Лизетты грохотал от тряски, но это был не только ее голос. За ним Шинс слышала двойной голос Эмбрушеля.
Нижняя половина лица бывшего мастера заданий была черной, словно она пила смолу. Ее руки не двигались, а уменьшались, снова стали человеческими, и она скрестила мечи над грудью.
Но, хоть конечности из плоти вернулись в нормальный облик, одна из конечностей из тени стала длиннее.
Лизетта выбрала место под мерцающим фонарем. Под таким углом нога, будь она реальна, и если бы свету не мешал дождь, отбросила бы тень на половину улицы.
Нога была тенью, так что она растянулась так далеко.
Шинс ощутила боль в боку, отлетела кучей в дальнюю часть улицы. Тело болело от сотни ушибов, может, кровоточило от сотни порезов, хоть кровь смывал дождь. И она знала, что только Ольгун, тянущий за нити удачи, спас ее от худших ран.
— Хватит бегать, — прошептала Виддершинс. — Прости. Надеюсь, времени хватило.
Кривясь, она встала, вытащила рапиру и повернулась к врагу.
* * *
Началось это с тихого стука в двери церкви. Не стоило входить, пока говорил епископ, но такое уже бывало. Сикар вспомнил стук позже, тогда он его не заметил.
А потом послышался тихий шепот, разнесся над скамьями и расцвел, отражаясь эхом от купола потолка. Некоторые встали, чтобы увидеть за соседями, любопытство было сильнее вежливости.
И тогда Сикар утих, прекратил хвалить Верколя — самого почитаемого бога из 147 богов Соглашения — когда прибывший показал себя.
Девушка, светловолосая, с мокрыми юбками. Ткань шлепала по ее ногам с каждым шагом, отлетали холодные брызги. Она игнорировала вес, неудобство, грубость поведения. Она спотыкалась и хрипела, но добралась до платформы так, словно пыталась бежать.
И несколько солдат с оружием направились к ней.
— Нет! — Сикар подошел к краю платформы, подняв руку. — Пусть пройдет.
Это было глупо. После всего произошедшего она могла быть уловкой, агентом фейри или Лизетты. Но это точно было не так. Он видел уставшую и отчаянную женщину.
Он приказал пропустить ее, но хмурился от гнева и любопытства. Как невежливо… Он нахмурился сильнее, когда она прошла на платформу, оставляя лужи на ковре с каждым шагом.
— Юная леди, если это не срочно…
Едва дыша, она кое-что прохрипела ему. Хоть он не смог разобрать, он встревожился.
— Что, простите?
Она прохрипела снова, стараясь говорить четко, пока задыхалась.
Голова Сикара закружилась, он сжал кафедру, чтобы не упасть. Он мог лишь догадываться, как сильно побледнел, но лицо стало замерзать без крови.
— Почему? — прошептал он.
Гонец подняла голову, взяла себя в руки.
— Она думает, что умрет, — а потом еще тише. — Если она еще не мертва, она права.
Он пошатнулся, пытаясь понять, при этом утекали секунды, которые он не мог тратить. Его пустые глаза озирались, может, искали помощи. Но он не мог понять, какой помощи.
Он не мог этого сделать. Не мог. Люди думали, что убрать гильдию искателей было непросто? Это был пустяк! Эта ситуация происходила впервые, такого никто не мог представить, никто даже всерьез о таком не думал. Сикар не верил, что имел право принимать такое решение, потому что не верил, что хоть кто-то имел такое право!
Когда он предлагал это, он знал, что попадет в огромное гнездо шершней, каким был закон, и это придется распутывать годами!
Он посмотрел направо, увидел паству и замер.
Пара сотен людей смотрели на него, ожидали его объяснения произошедшему. Они ерзали, переживали, им было интересно, но они были спокойны. Они верили, что он расскажет, что случилось, и как с этим лучше справиться.
Он был епископом Давиллона меньше двух лет, прибыл сюда в темный период, когда город и церковь чуть не стали открыто воевать.
Теперь они доверяли ему, и многие из них имели на то причину — многие жизни были спасены, хоть они не знали этого, божеством, которое даже не было с ними.
Может, этого хватит. Формальности и официальные решения подождут. Вера собравшихся, воля собрания священников могут помочь.
Сикар шагнул к кафедре и сжал ее кулаками.
— Друзья, мы отблагодарили Верколя, Демаса, Банина, Тевлера, Хуриэля… все эти благословенные боги приглядывали за нами очень долго. Еще до рождения Галиции, когда мы еще были дикими племенами в глуши, мы знали божеств Священного соглашения, благодарили их и поклонялись им. Теперь я заговорю с вами о другом божестве, о котором вы не слышали.
Потрясенный шепот волной прошел по залу, чуть не сбил его ошеломленными вопросами. Он сделал голос громче, чтобы толпа его слышала:
— Божество северных земель не было нашим, у него не было причины любить Давиллон или Галицию. Но это божество изо всех сил заботилось о каждом из вас!
Стало ужасно тихо.
Голос Сикара мог вот-вот оборваться. Он хотел поспешить, переживал, что опоздает на миг, но ему нужно было привести их к этому. Заставить их поверить!
Он обрадовался, несмотря на тревогу, и ощущение прогнало боль и страх. Он поступал правильно, и он знал это.
«Спасибо, Виддершинс. Хотел бы я сделать для тебя что-нибудь».
— Я расскажу вам, друзья, о девушке, о которой некоторые из вас слышали и думают, что знают ее. О девушке по имени Адрианна Сатти. И об Ольгуне, божестве издалека, чуть не пропавшем. О том, как он спас ее, а она — его, и как они оба рискнули всем — да, даже божество! — чтобы спасти вас. И за все,
