— Анабель!
Снежная буря — это, конечно, серьезно, но вовсе не повод дляистерик; Анабель обязана быть под рукой, в конце концов это ее работа. С другойстороны, как-то неловко распоряжаться чужой прислугой, и прежде, чем позватьеще раз, Сибил обратилась к Аарону:
— Надеюсь, вы извините меня? Может быть, вы сами еепозовете?
Но, как видно, слова для Аарона уже утратили всякий смысл.Тогда Сибил позвала в третий раз, теперь уже тоном, не терпящим возражений ипромедлений:
— Анабель! Где ты там?
Анабель покорно подняла голову. В обширном пространствезала, заполненного снегом и туманом, она смутно различила движущиеся тени.Чувство долга и непонятное возбуждение заставили Анабель решительно отстранитьвторую служанку.
— Я иду, — твердо отозвалась она.
— Ну так иди поскорее, — поторопила Сибил. —Я понимаю, девочка, все это довольно необычно, но сначала — дело, удивлятьсябудешь потом.
К своему изумлению, Анабель без особого труда преодолеланесколько футов сплошной туманно-снежной пелены и убедилась, что это не столькострашно, сколько здорово. С первым же шагом плотная бело-золотая кисеявзвихрилась вокруг нее, подхватила, понесла и вынесла прямо к странной госпоже,которая запросто разгуливает по залу в этой адской свистопляске, да еще исмеется при этом, с легкостью закрывает двери, взломанные стихией, а теперь вотбез особого труда волочет старика через этот хаос… А куда, собственно, его надотащить?
— Куда прикажете, мадам? — Анабель сновапревратилась в исполнительную, расторопную служанку.
Сибил ободряюще улыбнулась ей — и эта улыбка показаласьАнабель ярче разлившегося вокруг золотого сияния, настолько ярче, что свет,разлитый по залу, на миг стал лишь отражением этой улыбки.
— Вот и умница! — произнесла мисс Кенинсби. —Так, давай-ка подумаем. В гостиную. Вы с моим племянником построили тамнастоящую баррикаду, а?
Анабель против воли улыбнулась в ответ. Некоторое времяназад ей пришлось служить у дамы, которая была убеждена, что стоит одаритьприслугу улыбкой, и та просто обязана совершать чудеса работоспособности. Дамаготова была пользоваться своим изобретением круглые сутки, никогда не забываяпроверить результат. Вот после этого Анабель и взяла за правило никогда неулыбаться в разговоре с хозяевами. Итак, теперь уже втроем они неторопливодобрались до гостиной, где Аарона с почестями уложили на диван. Сибилопустилась на колени, закатала штанину и принялась обследовать его лодыжку.
— Похоже, ничего опасного, — заметила она, положивладонь на больную ногу. Она помнила, каким любезным был их хозяин, и всего лишьхотела соблюсти ответную учтивость. Аарон встретился с ней глазами и разомпрекратил свое полубезумное бормотание.
Рука Сибил снимала боль; ее воля слилась с той силой, внутрикоторой существовали они оба; она любила эту силу и поклонялась ей, простодумая об Аароне: о его насущных нуждах, страхах, боли. Скоро от состраданияначала ныть и ее собственная лодыжка, и это было нормально, ведь Сибил несобиралась отделаться обычным легковесным сочувствием, нет, она всерьезсоединила свою жизнь и жизнь Аарона. Сейчас она была его заступницей; двеслившиеся природы легко понимали друг друга. Их глаза обменивались малейшимиоттенками чувств и состояний. На миг Сибил вздрогнула, но не от боли, — ейпередался страх Аарона. Но страх тут же растворился в ней и исчез, попростурастаял, не найдя пищи в ее душе, а вместе с ним ушла и боль. Сибил улыбнуласьАарону, потом на ее лице проступило обычное безмятежное выражение, и она убраларуку.
— О нет, это совсем не так опасно! — проговорилаона, отвечая на невысказанные опасения старика, и опять легко улыбнулась.
Едва ли она отчетливо представляла, что, собственно, имеет ввиду, но Аарон, видимо, почувствовал в ее словах глубинный смысл.
— Что ж, тогда пусть приходят, — вздохнулон. — Какой же я был дурак, когда думал, что знаю.
— Ну, разве в этом дело, — сказала Сибил. —Просто нога подвернулась в спешке.
Аарон сел на диване, потом, словно забыв о больной ноге,встал. Несколько секунд он прислушивался к своим ощущениям, потом в сознаниескользнула совсем другая мысль, и он вздрогнул.
— Облако! Живое облако! — вскрикнул он. — Итам Джоанна!
Сибил легко и непринужденно поднялась на ноги.
— Да, — задумчиво проговорила она, — Джоанну,пожалуй, вполне может занести не туда. Наверное, стоит поискать ее.
— А надо ли? — нерешительно проговорилАарон. — Пусть сражается с ними сама, если ей так хочется. Что-то боюсь яопять соваться в этот туман.
— Туман? Какой туман? — переспросила Сибил. —И почему вы называете его живым облаком?
— Фигурки были созданы именно из этого облака, —ответил он почему-то шепотом. — Оно — во всем; это те золотые руки,которые создают нас и наши жизни. Увидеть их — значит умереть; никто не в силахвынести этого.
— Разве наши руки так сильно отличаются от них? —удивилась Сибил.
— О, по жизненной силе они не идут с ними ни в какоесравнение, — ответил Аарон. — Мы знаем, — торопливо продолжалон, — иногда рождаются люди, которых еще в колыбели касается тот илидругой из Старших Арканов… — голос старика немного захлебывался, он словностарался заговорить Сибил, заставить ее забыть о грозящей опасности. —Цезарь, Наполеон… Император заглянул в Олимпию в ту ночь, когда был зачатАлександр, Сила навещала мать Самсона. Иерофант касался крошечных ладошекбудущих великих священников. Иногда приходит Смерть — так было с ребенкомДжоанны, с младенцами, убитыми Иродом. Приходят и такие, которых мы совсем неможем видеть, ведь кроме семидесяти восьми степеней есть и другие…
— И вот уже долгие годы Джоанна плачет по своемуребенку… — задумчиво сказала Сибил. Аарон поймал ее руку.
— Оставьте ее в покое! — воскликнул он. —Может быть, она решит обернуть магию против сильных мира сего, тогда она умрет,рассыплется в прах. Лучше держитесь от нее подальше.
— Однажды она благословила меня своими руками, —мягко заметила Сибил. — И я никак не могу разглядеть этот ваш туман, хотядолжна признать, во всех вещах вокруг проявилась новая красота. Пойдемте же.
— Если вы вступите в облако, вам никогда не выйти изнего, снова закричал Аарон. — Руки утащат вас вниз, руки ПредвечногоНачала.
— Пойдемте посмотрим, — просто сказала она. —Кроме Джоанны там ведь и другие. А сквозь туманы, какими бы они не были, всегдаможно найти путь. — Она взглянула на Анабель. Служанка ошеломленноприслушивалась к заумным речам. — Спасибо, моя милая, — сказала ейСибил. — Ну что же, не пора ли идти? — И она решительно направилась квыходу.
