герцог. — Я выбрал тебя, мой дракон выбрал тебя. Если ты пострадаешь по моему недосмотру, мне легче будет взмыть в небо и разбиться о скалы.
Драконьи зрачки пульсировали от эмоций. Феликс взлохматил волосы, глядя на меня чуть ли не в панике, будто у меня за спиной уже притаилась чёрная фигура с ритуальным ножом. У черноглазых же есть ритуальные ножи? Иначе это неполноценная секта, не в счёт!
Моя вспышка злости отступила. Я протянула руку, успокаивающе поглаживая его ладонь.
— Неферет говорила, что одержимость драконов возникает внезапно и так же проходит, когда они находят новое сокровище, — пробормотала я.
— Неферет — дура, — отозвалась Эфирия. — То, что ей достался дефектный дракон, не ставит клеймо на весь их вид. Отец Галлагера скорее отгрыз бы свой детородный орган, чем поместил бы его в другую женщину. Не знаю, в кого он такой неудачный, да он у нас в помёте в целом самый слабенький был. Но хитрый…
Оставив бабулю что-то ещё ворчать про разочаровавшего её сыночка, я повернулась к дракону. Он был в смущении и смятении. Эмоции всё ещё трудно давались меланхоличному герцогу.
— Феликс, посмотри на меня. Я в порядке, — я сильнее сжала его ладонь. — Прости, что всегда заставляю волноваться. Но ты никогда не допустишь страшного, я знаю.
Синева его глаз обдала ласковой прохладой летнего ветра. Он смотрел с бесконечной тоской, будто прямо сейчас скучал по мне.
— Ты тоже прости, — вздохнул он. — Я знаю, что иногда перегибаю. Но про Дафну ты и правда могла бы сказать. Это важно.
— Да я не посчитала это срочным. Нет смысла охотиться на миф и неуловимую тень. Быть может, Дафне в голову дал мой коктейль, да и не повторяли они больше своих попыток…
— Черноглазые — не миф, — отрезала Эфирия, и карета резко затормозила в такт её словам. — Приехали.
— Куда? — удивился Феликс, заглядывая за занавеску. Он нахмурился. — Зачем мы здесь?
— Чтобы учиться, — ухмыльнулась Эфирия. — Это место Лидии подойдёт больше всего. Хочешь стать настоящей златоглазой повелительницей драконов?
Я непонимающе выглянула в окно вслед за Феликсом.
— А повелительницами драконов становятся… на чайной плантации?
Ну точно, моя, родная!
По приказу леди-бабушки мне дали какую-то непонятную одежду — похоже, оно просто сто лет валялось в багажнике кареты, и теперь нашло свою хозяйку. Выглядела я, как бездомная, но это лучше, чем куртизанка в шёлковом халате.
Под загадочную улыбку Эфирии я выползла из кареты, оглядываясь. Вокруг до самого горизонта раскинулись чайные кусты на создающих живописные изгибы холмах. Сумрак укрывал их, словно одеяло. Слуги зажгли светильники, и вокруг них заплясали мотыльки. Признаться, сердце забилось от восторга — похожие эмоции я испытывала разве что при взгляде на Феликса.
— В семье Фарнет не появлялись златоглазые, — сказала Эфирия. — Так что вряд ли кто-то может объяснить тебе, как применять дар. Однако это особое место. Очень особое... Здесь ты наберёшься сил гораздо быстрее.
— Почему Малика мне ничего не объяснила? — спросила я почти обиженно.
Эфирия снисходительно улыбнулась — и снисхождение это явно было обращено не ко мне, а к богине.
— Думала, наверное, что в действии ты освоишь дар лучше. Это в её стиле. Из всех богов двенадцати миров Малика самая молодая — и самая беззубая.
Видела я ту Малику. Зубастая, как акула.
— Скажите, Эфирия…
Феликс чуть ли не подпрыгнул на месте и выпучил на меня глаза. Наверное, не стоило обращаться к его бабушке так, если даже он сам ей исключительно «выкал»? Опять чёртов этикет… В самом деле, Эфирия покачала головой и сказала:
— Не стоит называть меня так.
На миг я замялась. Феликс-то мог назвать её «леди-бабушка», в конце концов она и леди, и его бабка! А мне как к ней обращаться? Эфирия невозмутимо довершила:
— Мы сёстры по дару. Зови меня Фира.
Лицо Феликса вытянулось, а я бросила ему короткую победную улыбку. Ну и кто тут теперь великий герцог, а? Не снился тебе такой авторитет, дорогой!
— Что ты хотела спросить? — жестом поощрила меня продолжать жрица.
— Богини же две? — уточнила я. Фира и Феликс хмуро переглянулись. Кажется, мой дракон был скептичен, и бабушка это знала.
— Сказки про злого близнеца, — вздохнул он. — И теперь мы держимся за мысль, что это не просто детская страшилка.
— То, что Эстер рассказывала тебе это в детстве и ты боялся, не делает это детской страшилкой, — сурово отрезала Фира. — Да, люди не хотят верить в Дарику всерьёз, потому что боятся. Ведь поверить в это, значит признать, что драконы и златоглазые не единственная божественная сила в этом мире.
Я задумчиво закусила губу.
— Не сильно-то черноглазые мешают людям жить, раз в их существование даже не верят, — заметила я. — Не очень-то они опасные, похоже…
Феликс усмехнулся, явно соглашаясь, но Фира недобро прищурилась.
— Малика создала этот мир, и во всём он отражал её, — нараспев начала она, будто читала проповедь. — Было в нём и хорошее, и плохое. Но завершив своё творение и наполнив его жизнью, богиня решила, что править должна как добрый и любящий бог. Она отделила от себя все черты, которые считала недостойными справедливой богини, и их оказалось так много, что они образовали другого дракона. Дарика — не близнец, она часть Малики, такая же создательница нашего мира, как и другая её половину. Потому её злость на то, что с подачи Малики все пытаются забыть о ней, совершенно понятна. И через своих избранных она пытается подорвать влияние светлой богини.
— Это у Малики мода такая, самой ничего не делать? — вздохнула я.
— Как я сказала, Малика беззуба, — заметила Фира. — Что до Дарики, нас учат, что Малика заперла её, так что только через своих последователей она может действовать. Их заветная цель — освободить свою богиню. Для этого они хотят ослабить Малику, лишив последователей. Потому тебе, Лидия, надо уметь себя защитить.
— Я не допущу, чтобы Лидия пострадала, — нахмурился Феликс.
— Но ты не можешь всегда быть рядом, — возразила Фира. — Быть беззащитным, когда есть шанс научиться постоять за себя — это глупость. А мне не нужна глупая невестка.
Герцог был не слишком доволен, но перечить не стал. Я усмехнулась, уже понимая
