– Так это – бюстгальтеры! – ахнула я, стянув, наконец, «чепчик» с головы.
– Самые что ни на есть женские совдеповские лифчики, – подтвердила Катя.
– И что мы с ними должны делать?
– Представляешь, Милка, этого наглеца? – зло сказала Рита. – Он мне говорит: «Маргарита Альбертовна, здесь, в коробках – семьсот пятьдесят изделий. Если вы реализуете в розничной торговле каждое из них даже по двести рублей, вот вам и будут наши пять тысяч долларов».
– Да кто ж такое купит? – возмутилась Маша. – Да вы мне приплатите, я – не надену. У нас даже бабки в деревнях такое уже не носят…
– А почему они все с такими высокими корсажами и так много пуговиц спереди?
– Может, для кормящих матерей? – осторожно предположила Оля, при этом строго зыркнув на Катю. – Корсажем остатки живота подбираются, а пуговицы – чтоб удобнее грудь для кормления вынимать…
– И где мы найдем семьсот пятьдесят кормящих матерей? – съязвила Роза.
– Никого искать не будем, – вяло сказала я. – Сейчас снимем их рекламные полосы из журнала, а лифчики свои поганые пусть назад забирают.
– А что вместо этих пяти полос прикажешь поставить? Твоей голой попой будем журнальные страницы прикрывать? – обалдела Лаппа.
– Возьмем из запаса.
– Да нет у меня никакого запаса! – заорала Ритка. – С колес работаем!..
За два месяца Лаппа откуда-то нахваталась журналистского сленга и лихо бравировала малопонятными мне терминами.
– Ну, пусть наша «звезда журналистики» возьмет и напишет…
– Что, опять я должна за всех отдуваться? – взвилась Ника. – Ты соображаешь – через три часа диск записывать! Пять полос написать за три часа?.. Ты хоть сама одну заметку в номер написала?..
– Я – бухгалтер и рекламный агент, а не журналистка, – парировала я.
– Видим мы, какой ты рекламный агент…
– Отставить! – рявкнула Рита. – Ника права: полосы уже менять не будем, времени нет. К тому же фирма нас кинула, но не до конца – бартером расплатилась. Нам надо придумать, что с этими коробками теперь делать.
Все молча уставились в пол. Одна Ника крутила в руках «грацию»: она напоминала мартышку, не знающую, на какое место цепляются очки.
– Может, по знакомым реализуем, – неуверенно предложила я.
– И много среди твоих знакомых кормящих матерей? – снова завела свою тему Роза.
– Повторяю, даже у нас в деревне такое уже не носят, – напомнила Маша.
– Потому что твои деревенские знакомые ничего не понимают в высокой моде, для них высший пилотаж – pret-a-porte.
Мы все повернулись к Нике. Она лукаво вертела бабский лифчик в руках и чему-то улыбалась.
– Ника, у тебя… идея? – осторожно спросила Оля. Стрельцова еще раз улыбнулась, и видно было, что решение уже окончательно созрело в ее красивой голове.
– Скажите мне, девочки, что может украсить не очень красивое платье или блузку?
– Ничего, – отрезала Роза.
– Может-может, думайте, думайте…
– Бриллиантовое колье, – буркнула Рита. – Все будут смотреть на каменья, а платья – не заметят.
– Шарфик! – подхватила шар Оля.
– Воротничок!
– Боа!
– Сумочка! – наперебой стали мы вспоминать красивые слова.
– Правильно, лапушки. Хороший аксессуар – главное в женском наряде. Не случайно в фирменных бутиках аксессуары стоят столько же, сколько сам конфекцион, а то и дороже.
– Правильно, Ника, – согласилась я, – вот в шляпном салоне Леви Больруа…
– Знаем, знаем! – замахала руками Рита. – Помним: шляпки по цене всего рекламного проекта… но куда ты клонишь, Ника? Какие аксессуары мы можем придумать для этого уродства? Бантики? Рюшечки?..
– Вспотеем, пришивая… – буркнула Верхогляд. – И все равно не куплю!
– Ничего-то вы не поняли… – Ника загадочно улыбнулась и критически оглядела всех нас. Потом подошла к Розе и сняла у нее с плеч красивый шифоновый шарфик цвета пьяной вишни – та молча подчинилась. Рите она велела снять с запястья большой дутый браслет, у Маши взяла вязаный беретик. Со словами: «Жду вас в приемной через десять минут», она скрылась за соседней дверью.
Мы переглянулись.
– И как она моим беретом украсит лифчик? – задумчиво протянула Маша.
Остальные минуты мы провели молча.
– Прошу! – послышался голос из-за двери. Толкая друг друга, мы бросились в приемную.
– О, Мадонна! – первой ахнула Рита.
– Твою мать! – пришла в себя через минуту Маша. В центре приемной на столе в соблазнительной позе стояло небесное создание. Сначала я увидела только красивые длинные ноги на высокой шпильке и изогнутую спину. Разглядеть детали сногсшибательного изваяния мешали два ярких пятна на уровне Никиной головы: это она изящным узлом завязала на шее Розкин шарфик и мазнула по губам помадой в цвет. Рука с дутым браслетом изящно поддерживала бордовый Марусин беретик. Короткая юбочка в складку начиналась чуть ниже пупка: Ника с ранней весны ходила в солярий, и уже сейчас, в начале мая, ее кожа была красивого средиземноморского отлива.
Я скользнула взглядом чуть выше пупка… И вот тут-то, наконец, я увидела наш лифчик. Широкие бязевые бретельки аккуратно лежали на тоненьких загорелых плечах Стрельцовой; нежная, бархатная кожа груди красиво вздымалась над двумя «чепчиками»; накидные петли для пуговиц слегка отодвинулись в стороны и сквозь их разрезы так же зазывно просвечивало нежное девичье тело…
– Я тебя съем! – неожиданно сказала Оля Клюева.
– Ладно, хватит зырить, лесбиянки недоделанные, – счастливо засмеялась Ника и спрыгнула со стола.
– О, Мадонна! – все никак не могла прийти в себя Рита.
– Ты правильно, Риточка, заметила – «Мадонна», – уже серьезно сказала Стрельцова. – Помните, Мадонна несколько лет назад поразила всех, выйдя на концерт в подобной деревенской грации? По слухам, ей такую отыскали в каком-то российском сельпо. Может, врут, может, шили по образу и подобию. Только на Западе одно время был настоящий бум на «бабушкины лифчики». До нас он, правда, не докатился, да нам это и на руку – иначе не видать бы нам этих минских подарков, они бы уже сами давно все загнали за бешеные бабки. Так что придется, хоть и с опозданием, насаждать высокий стиль в питерской моде самим…
– Но где мы возьмем столько шарфиков и браслетов к этим лифчикам? – вдруг пришла в себя я. – И где мы найдем бутик для продаж?
– Люся, ты ничего не поняла, – вздохнула Ника. – Не браслеты и шарфики будут главными аксессуарами наших изделий.
– А что же?
– Наши роскошные тела. Уж если Ворошилов на наших попках сделал бизнес, нам сам Бог велел. Наденем лифчики, шарфики и пойдем на Апрашку торговать.
