Она не могла ответить. Она просто окаменела. Что он здесь делает? Почему задает ей вопросы? Как ей отвечать на них? Господи, что же делать?
— Как я понимаю, вы покинули Мольнар в некоторой спешке? — продолжил король допрос, явно понимая, в каком она состоянии, но игнорируя это. — Да, вы бежали. Бежали столь торопливо, что кое-что там, в Мольнаре, оставили.
Ксения смотрела на него сквозь мрак вуали, силясь понять, что он говорит, а ее любовь затапливала ее, как морская вода затапливает берега в час прилива.
Она ничего не могла с собой поделать: из глаз ее полились слезы, и она видела его словно в тумане.
— Вы не подойдете поближе? — попросил Истван. Интонация его голоса не наводила ни на какие мысли.
На ватных ногах она подошла к столу, чувствуя себя марионеткой, которую он подергал за ниточки, и она повиновалась. Это были всего несколько шагов, но ей они показались милями.
Она стояла перед ним, остро чувствуя его близость, и в то же время лишенная возможности заговорить или просто вздохнуть. У нее словно отняли разум, она не понимала, что происходит.
— Я хочу, чтобы вы сняли перчатку с левой руки, — подсказал ей король.
Зачем? Но она повиновалась.
Она сняла лайковую перчатку с левой руки — и король взял ее руку в свою.
— Вы не носите обручального кольца? — с изумлением спросил Истван. — Как же можно быть замужем, а кольца не носить? — С этими словами он достал из нагрудного кармана кольцо и надел ей его на безымянный палец.
Так это же ее обручальное кольцо! Ксения судорожно вздохнула, но не могла найти в себе сил ни пошевелить рукой, ни отнять ее. Истван отпустил ее руку и, обеими руками взяв край вуали, откинул ткань с ее лица.
— Позвольте взглянуть на вас, миссис Кресвелл, — голосом, исполненным любопытства, проговорил он. — Я хочу посмотреть, все так же ли вы красивы, какой запомнились мне?
Ксения покачнулась, но устояла, утонув в его взгляде.
— Почему ты плакала? — вдруг строго спросил он совсем другим тоном, без всякой игры. — Я вижу, ты вся зареванная…
Он ждал ответа. И голосом, который, казалось, пришел к ней откуда-то издалека, из небытия, дрожащими губами она пролепетала:
— Я думала… никогда… тебя… не увижу…
— Ха-ха! Ты и в самом деле так думала? Ты думала, что я могу тебя упустить? — весело захохотал король и обнял ее. — Ну нет… Такую добычу я никому не отдам! Ни-ко-му. Хотела сбежать, да? Скрыться? Тайком? Вон какая вуаль… да ты в трауре? Бог мой! Театр! Маскарад! Но ты моя. Не спрячешься и не сбежишь. У нас с тобой столько дел… Мне одному не справиться! — Он посмотрел на нее особым взглядом, который уже был ей знаком, и она поняла, что он говорит не только о делах государственных.
Он с силой прижал ее к себе, и, когда она почти совсем задохнулась, их губы встретились — будто из самых адских глубин она взмыла в сверкающий рай, прекрасный и первозданный. Она закрыла глаза.
Истван не отпускал ее губ до тех пор, пока не почувствовал, что она окончательно пришла в себя и с нею можно вести разговор. И тогда, оторвавшись от нее, странно срывающимся голосом он спросил:
— Как ты… Как ты могла додуматься до такой скверной, уму непостижимой выходки — бросить меня?
— Я… я тебя не бросала! Все не так! Я должна объяснить! Я… я люблю тебя!
Ее голос сорвался. Слезы снова потекли из ее глаз, но это были слезы радости.
Он поцеловал ее мокрые глаза, щеки. Провел пальцем от нижней губы по подбородку и шее…
— Ты моя, — словно убеждая ее и убеждаясь сам, проговорил он. — Моя, слышишь? И расстаться с тобой для меня — все равно что расстаться с жизнью.
— Для… для меня — тоже так, — всхлипнула Ксения и вдруг разрыдалась в голос, так, как плачут дети, не пряча лица, не стесняясь его некрасивых гримас, отчаянно и безутешно. — Н… но… Джоанна?
Истван ее не останавливал. Она плакала, пока не выплакалась. И когда она, вытерев тыльной стороной ладони глаза и судорожно вздохнув, спросила его:
— Но… Джоанна?
Ответил:
— Не стоит тревожиться о Джоанне, моя драгоценная. Она сейчас на пути в Вену в королевском поезде вместе со своим будущим мужем Робертом, лордом Граттоном, и строит планы по поводу приданого, которое собирается купить себе в Париже.
Ксения вопросительно на него посмотрела, но он молча развязал ленты под ее подбородком, стянул с ее головы чепец с вуалью и кинул все это на стол.
— Я все объясню, — ровным голосом сказал он и взглянул на нее исподлобья. — Но я очень давно не видел тебя, коварная ты беглянка, и ты мне должна поцелуй.
Ее губы были на его губах прежде, чем он договорил эту фразу.
Она почувствовала, как знакомая дрожь, словно луч солнца, согревая теплом, бежит по ее телу. Ее сердце билось возле его сердца, и это было невыразимо чудесно.
Все еще держа ее в объятьях, король уселся в кресло и усадил ее к себе на колени.
Она уткнулась лицом ему в шею. Но быстро подняла голову:
— Как ты… как ты все узнал? Как тебе удалось?
Король хитро и победоносно ей улыбнулся.
— А ты и вправду думала, что меня может провести какая-то другая женщина, даже если она так умопомрачительно похожа на тебя?
— И как… как ты… понял?
— Признаюсь, что поначалу был несколько сбит с толку и изумлен — на какое-то мгновение, — честно ответил Истван.
— Скажи мне… пожалуйста, скажи, как все было! — взмолилась Ксения.
Он поцеловал ее в щеку, потом в губы.
— Ты так любознательна? Или готовишь очередную диверсию? — Истван расхохотался, увидев ее лицо, скривившееся в гримасе плача. Еще секунда — и она разрыдается снова. — Да ты затопишь нас по колено! — Он взял ее за подбородок, поднял ее лицо и заглянул в глаза. — Все. Водные процедуры отменяются! Это приказ. Я ведь авторитарный монарх? — хмыкнул он. — Я требую безоговорочного подчинения. — Ксения улыбнулась, шмыгнув носом. Кивнула. — Ну, слушай… Когда Тайный совет окончился, я пришел в спальню, чтобы сообщить, что мы уже можем ехать и что кареты ждут нас.
Ксения чуть заметно вздрогнула, вспомнив, что именно так она себе все и воображала.
— Я прошел через комнату, чтобы обнять тебя и сказать, как мне не терпится остаться с тобой вдвоем, — продолжал как ни в чем не бывало «авторитарный монарх». О том, чтобы как-то щадить ее чувства, он не думал. И правильно, решила Ксения. Сама напросилась. — К моему удивлению, ты отвернулась и сказала:
— В самом деле, Истван! У нас же был уговор, если ты не забыл! Мы договаривались, что будем вести себя, как цивилизованные люди! Взаимная честность и уважение. Или я ошибаюсь?
Он задержал дыхание, наблюдая за реакцией Ксении. Кажется, мысль о честности и уважении ей понравилась.
