Становилось все жарче, скоро наступит полдень. Как раз к этому времени король и его супруга должны были покинуть дворец. Скорее всего — хочет Джоанна того или нет — они поедут в свадебное путешествие, просто потому, что альтернативы нет.
Конечно, она могла хотеть остаться в Мольнаре — в надежде видеться с лордом Граттоном, — но король уже сделал все приготовления и просто не понял бы, почему у его жены возникли какие-то возражения.
У его жены!
Это слово отозвалось в ней болью.
Его женой была она, Ксения. Их соединил архиепископ, и они стали единым целым в акте любви, который, как она знала, также был освящен.
Истван был таким бережным, нежным, таким тактичным и так уверенно и осторожно вел ее за собой, что от одних только воспоминаний о прошлой ночи по ее телу прошла сладкая судорога. Ощущения, разбуженные в ней Истваном, наполнили ее до краев.
— Я тебя обожаю, моя чудесная женушка, — сказал он ей в самый близкий и самый значительный для нее момент.
Любовь их благословенна. Но как так? Король никогда не узнает и не поймет, почему его королева так изменилась, почему она больше не ищет его поцелуев или почему отворачивается от него.
— О, Истван, Истван! — воскликнула она в отчаянии, но ответом ей был лишь перестук колес.
Поезд был не просто медленный, а очень медленный, решила Ксения. Он тащился уже несколько часов, и она чувствовала не только изнеможение, но и полную умственную пустоту. Ну конечно, она голодна и испытывает сильную жажду! За завтраком, который ей принесла Маргит, она не стала есть булочки, а только выпила свежий сок. Потом появилась Джоанна… Никакой еды у нее с собой не было. Выскочить из поезда, чтобы купить что-нибудь на какой-то из остановок, она не решалась — это стоило бы ей немалых усилий, а сил у нее на все это не было. Наверное, все ее силы ушли на страдание — так она рассудила. Страдание физически изматывает — она уже успела понять это за свою еще такую короткую жизнь!
Она стала размышлять о страданиях. Ведь, если подумать, страдают многие! От разного. У всех свои причины быть несогласным с тем, как складываются обстоятельства, и не иметь возможности их изменить. Об этом и в книгах пишут. Вот хоть Стендаль. «Красное и черное», «Пармская обитель»… Ей вспомнилась героиня второго романа — Клелия Конти. Она давала обет, что не увидит Фабрицио, если тот останется жив. Но как же она любила его! И, конечно, страдала. Ксения почувствовала сходство своих обстоятельств с теми, что выпали на долю Клелии. Она тоже отказывалась от любимого… Ксения почувствовала, что она уже не так одинока, как ей поначалу казалось. Оказывается, герои из книжек могут поддерживать в тяжелый час и даже становиться твоими друзьями… Она будет много читать, живя вдалеке от Иствана, лишенная возможности видеть его и слышать! Она будет читать о любви. Ведь это любовь «движет солнце и светила» — так говорила ей мама, цитируя слова Данте, написанные им в «Божественной комедии». А любовь без страдания не бывает. От этой мысли Ксении стало немного легче.
Вспоминая романы, которые она брала в шкафу миссис Беркли и ночью читала, Ксения подумала о самой миссис Беркли. Вдруг ей сейчас очень плохо и она тоже страдает? Ксения не хранила на нее зла. Все же благодаря ей она не осталась жить в нищете, а с миссис Беркли она многое узнала о жизни, стала самостоятельной, да и жила в хороших условиях. А все ее прежние страдания из-за характера миссис Беркли были ничто в сравнении с тем, что она переживает сейчас. Нехорошо, что все события и любовь к Иствану заслонили ей все, — она совершенно забыла про миссис Беркли! Надо побыстрее или найти ее, или узнать, что с ней. Она непременно это сделает при первой возможности! Но не сейчас, пока она в этом поезде. Она не должна никуда выходить из вагона. Если случайно обнаружится ее сходство с королевой, даже и вообразить трудно, что произойдет тогда и какие новые переживания начнут терзать ее сердце. Она даже не стала представлять их себе — на это тоже не было сил.
Как жаль, что она не обратилась с вопросом про миссис Беркли к лорду Граттону — он бы не отказал ей в помощи. Во всяком случае, сколько бы он ни провел времени в отеле «Корона», потом он вернется в Англию. И он предлагал ей свою помощь, когда будет в Лондоне. Решено — так она и поступит. Она воспользуется его великодушием.
Но вот только она не спросила его, в котором часу они пересекут границу с Австрией. По всей видимости, совсем скоро — поезд карабкался по гористой местности и успел взобраться высоко в ущелье, а горы вокруг множились и сгущались, и земля вокруг была каменистой.
Как это часто бывает на альпийских плато, цветы здесь были значительно ярче, и их здесь было гораздо больше, чем ниже, в долине. Праздничный вид их Ксению сейчас не радовал — она с болью в сердце опять вспомнила их с Истваном верховую прогулку и цветочный ковер под ногами… На глаза ее навернулись слезы. Наверное, увидев цветы, она теперь всегда будет плакать…
Поезд снова остановился.
Граница?
Дверь открылась, вошел человек в форме.
Ксения быстро приготовилась к проверке документов — вытащила из сумочки билет и паспорт, которые ей вручил лорд Граттон.
Чиновник долго вглядывался в билет, затем открыл паспорт. Паспорт имел вид письма на тонкой бумаге с королевской гербовой печатью.
Письмо же гласило:
«Мы, Джордж Льюисон Гауэр Гранвиль, граф Гранвильский, пэр и член Наиболее Почетного Тайного Совета при Ее Величестве, главный секретарь Ее Величества по иностранным делам и прочая. Прошу и требую именем Ее Величества всех, кого это может коснуться, позволить миссис Ксении Кресвелл путешествовать без помех и преград и оказывать ей всяческую поддержку и содействие, в каковых она может испытать необходимость.
Выдано в министерстве иностранных дел Лондона 12 дня июня 1883.
Гранвиль».
Подпись графа подкрепляла печать с его личным гербом. Чиновник медленно прочел написанное.
— Пожалуйста, пройдемте со мной, мадам! — И он пригласил ее следовать за собой.
Ксения предположила, что нужно подписать какие-то бумаги, так как она въезжает в другую страну, Австрию.
Она послушно встала, и чиновник помог ей сойти на перрон.
Там топтались несколько крестьянок в ярко-красных юбках и вышитых блузах, глазея на поезд, а несколько пассажиров, едущих, судя по их виду, по служебной надобности, загружали багаж.
Чиновник шел впереди Ксении, и она проследовала за ним в красивое здание, выкрашенное в белый цвет. Окна здания украшали цветы, рассаженные в продолговатые ящики. Они прошли через холл — какие-то люди препирались с кассиром. Наконец служащий станции открыл перед ними дверь в дальнем углу. Чиновник пропустил Ксению вперед, и, войдя, она увидела, что в маленькой комнате за столом сидит человек. Она окинула его беглым взглядом — и не могла поверить своим глазам.
Это был Истван!
Без мундира, одетый словно для пикника — шелковая голубая рубашка с отложным воротником, сильно открывавшая шею, просторный темно-синий жакет, удобные для дальней ходьбы брюки из ткани в клетку, заправленные в ботинки на высокой шнуровке… Волосы, взлохмаченные ветром, делали его моложе. Лицо его слегка тронул загар. Ксения ахнула — такого Иствана она еще не видела. Любя его, испытывая к нему влюбленность, она влюбилась в него сейчас заново — в такого незнакомого ей и такого ей близкого, но которого она навсегда потеряла! От его взгляда ее сердце почти остановилось. — Вы миссис Кресвелл? — спросил этот незнакомый ей Истван как ни в чем не бывало.
