Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
мне еще не доводилось.
— А что, курили тут так уже?
— Курили…
Особый интерес в данном случае представляло сладкое чувство нарушения запрета. Схожие переживания испытывает мальчишка, когда снимает на улице навязанную матерью шапку, но здесь в качестве мамы, как бы это ни было парадоксально, выступал снайпер ВСУ. Склонившись за мешками с песком, я осторожно затягивался, а сигарета предательски освещала квадратный метр кирпичной стены передо мной. Однако этот сеанс никакого удовольствия мне не доставил. Изжога отвлекала от табака. Опять же, наступления я так и не дождался, поэтому доставшийся мне пулемет не испытал моих прикосновений.
Не испытала прикосновений и растяжка, натянутая поперек окопа. Раньше по нему ходили наши, поэтому мне он представлялся безопасным. Мы с напарником сунулись в поисках мешков, которые можно засыпать песком и обложить наши немногочисленные укрепления. Дима вышел вперед и продвигался, высматривая наживу. Мы достаточно быстро двигались вперед, даже не взяв с собой автоматы (и зря, потому что в конечном итоге виляющий окоп упирается в украинские позиции), но внезапно он остановился.
— Дальше не пойдем, тут растяжка, — объяснил он.
Как выяснилось, один из горцев натянул проволоку где-то на уровне паха, создав достаточно заметную ловушку. За это можно сказать ему спасибо — даже не знаю, успел бы я отреагировать на шипение запала, идя в нескольких метрах позади братки. У Димы же шансов было еще меньше. Вот за что я точно не благодарен, так за то, что про заминированный окоп нас никто не предупредил.
Вязкие и липкие трое суток наконец подошли к концу, но нас все не забирали. Сигареты закончились, запасы воды тоже были истощены до предела, а новостей о смене до сих пор не было. Мы заступали на пост, стояли в карауле, понемногу начинало вечереть, а это значит, что обстрел с противоположной стороны мог начаться в любую минуту. А это означало новую задержку — какая может быть пересменка, когда идет бой…
Но спустя несколько часов я и Дима уже были в бане недорогой гостиницы, находящейся на окраине Донецка. Нас все-таки забрали, мы переоделись на базе и сразу же отбыли в город. Номеров не было, но и помещение бани в качестве временного пристанища нас вполне устраивало. На столе стояла початая бутылка весьма паршивой водки, но, что самое удивительное, изжоги это пойло у меня уже почти не вызывало.
Улыбнись, оккупант!
Стояла жара. Залитый солнцем тротуар вел меня мимо магазина детской одежды. Дальше — поворот налево, за угол невысокой кирпичной хрущевки. В ушах звенели меланхоличные аккорды «Летней печальки», она же «Summertime Sadness» в исполнении Death in Rome.
На душе — легкая тоска. На мне — комплект формы в камуфляже мультикам. На плече — шеврон в виде буквы Z, выкрашенный в цвета российского флага.
Еще один поворот за угол той же хрущевки, пробегаюсь взглядом по двору, вдоль фундамента здания, по припаркованным авто. Ничего подозрительного. Если повернуть налево еще два раза и подойти поближе к крыльцу главного входа, то на асфальте можно заметить блестящие осколки от выбитого стекла. Несколько недель назад, в День России, здесь, у здания Управления МВД произошел мощный взрыв. Тротилом начинили бетонную урну, разлетевшуюся десятками крупных осколков и оставившую вокруг огромное количество отметин.
Не повезло стоящему напротив нее клену — на коре дерева остались глубокие выбоины. Но досталось и прохожим — один из кусков бетона угодил в девочку-подростка, проходившую неподалеку. Уже почти месяц она находится в больнице.
Мелодия в наушниках меняется на «Nightcall» — Kavinsky. Неплохо. Казалось бы, гуляй, наслаждайся летом приветливого, почти приморского города. Но все это — обожженная стена Управления, хрустящие под ногами осколки, гривны в нагрудном кармане кителя — маленькими иголочками сидит в моем мозгу, напоминая, что нельзя терять бдительность.
Я заглядывал в глаза прохожим, пытаясь определить степень исходящей от них опасности, но они чаще всего переводили взгляд куда-то в сторону. Какой-то негативной реакции не было. Спокойно ходил «по форме» в магазины, на рынок, покупал шаверму. Впрочем, так везло не всем — сослуживцам, приехавшим сюда из ЛНР, один раз отказали в обслуживании в магазине. Однажды они стали свидетелями склоки на рынке. К продавцу, отгружавшему товар людям в форме, внезапно обратилась соседка по торговому месту.
— Вчера про русских говорил, что они эдакие, а сегодня им продаешь!
Продавец несколько смутился, но и только. Рассказывать луганчанам, что о них на самом деле думает, он не стал.
— Они все в глаза улыбаются, а на самом деле ненавидят, — заявил как-то также приехавший из Луганска сотрудник полиции.
Не знаю насчет ненависти, но на нескольких патриотов «ридной неньки» я наткнулся и среди коллаборантов. Работающие на новый режим женщины периодически начинали пересказывать классические штампы украинской пропаганды, а-ля «сами себя обстреливают». Одна из них рассказывала о том, что в России сплошь деревянные дома, и сетовала на то, что у нее не было выбора, кроме как начать работать на русских. Не было денег на выезд на подконтрольную ВСУ территорию. При этом она была крайне возмущена, когда наткнулась на канал, в котором ее сограждане обсуждают расправы над коллаборантами и желают им мучительной смерти. Удивительно, да? Украинствующая украинка, работающая на русских, сталкивается с украинской же реальностью лицом к лицу, и ей становится как-то тревожно и некомфортно. Даже не представляю всю феерическую гамму чувств, собравшихся в ее голове. С другой стороны, вообще не уверен, что она способна на глубокую рефлексию.
В целом же сигналов о том, что мне в городе не рады, было не так уж и много. В парикмахерской меня недорого и хорошо подстригли, в столовой, в которую я ходил каждый день, ничего ни подсыпали. Разве что на скамейке в парке как-то раз я обнаружил надписи «Z-негры» и «ЗСУ — наши захистники», оставленные каким-то подростком. Подобные надписи, конечно, не могли не вызывать улыбки. Если бы ВСУ также доблестно защищали Мелитополь, как Мариуполь, то город бы выглядел совсем иначе — вдоль дорог можно было бы наблюдать нестройные ряды деревянных крестов, а население бы было куда лояльней к русской армии. Впрочем, не стали защищать — и слава богу. Город сохранен.
Мелитополь мне сильно напоминал родной Оренбург, хоть и был сильно меньше. Неприятно было бы увидеть его разрушенным. Местами сохранилась кирпичная застройка имперского периода, жаркий климат, расползающийся частный сектор, налет южной провинциальности. Люди здесь жили до прихода русской власти явно не очень богато — такого количества древних «Москвичей» на улицах
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
