Вальдо Вальдоне, наверное, удивился бы мнению Джорджо о том,что Йен стал другим человеком. Общение с ним никогда не было для него втягость, но и такое слово, как «удовольствие», вряд ли пришло бы ему на ум привиде безукоризненно одетого, бесстрастно-надменного и хладнокровного графад'Аосто. Если Йен и был потрясен, когда увидел точно такое же письмо, какоепоказал ему Криспин, если он и терялся в догадках по поводу истинных намеренийих автора, то не показал виду. Напротив, его реакция на письмо, котороепротянул ему Вальдо, оказалась для гостя неожиданной. Бесстрастный д'Аостопросто сел и кивнул.
— У тебя есть предположение, откуда оно взялось? —спросил Йен, возвращая Вальдо кремовый листок, словно речь шла о какой-топовседневной записке.
— От того, кто владеет сейчас моей бесценнойИзой! — воскликнул тот, отказываясь взять письмо. На его лице отразилсяужас, как будто он ожидал, что бумага в любой миг может превратиться в гремучуюзмею.
Йен бросил письмо и, не дождавшись никакого вразумительногоответа от Вальдо, продолжил:
— Это доказывает только одно: не твоя жена владеетИзабеллой. Она не стала бы угрожать раскрытием тайны, которой и без того ужеобладает.
— Моя жена, — повторил Вальдо изумленно, словноникогда прежде этого слова не слышал и теперь пробует его на слух и вкус.
Йен с любопытством наблюдал, как Вальдо рукавом теснойбархатной куртки вытирает испарину, выступившую на лбу.
— Я обещал жене отвезти ее сегодня вечером на площадьСан-Марко, чтобы посмотреть на кольцо Муров. Но как я могу, если сегодня в пятья должен быть в Кадоне? Какое оправдание мне придумать? Жена меня насквозьвидит. — Выражение полнейшего отчаяния вдруг сменилось на его лицерадостным озарением. — Идея! Почему бы тебе не проводить ее вместо меня?Знаю, что прошу о многом, но если ты предложишь ей свое общество, она не сможетотказаться и легче перенесет мое вынужденное отсутствие.
— Ты льстишь мне, полагая, что твоя жена охотносогласится на мое общество, хотя я уверен, что стану плохой заменойтебе. — Прекрасный образчик остроумия Йена остался неоцененным, и широкоелицо Вальдо снова помрачнело.
— Что же мне делать?
— А почему бы мне не пойти на встречу в Кадону вместотебя? — помедлив, чтобы не выглядеть слишком воодушевленным, предложилЙен.
— Ты готов сделать это для меня, д'Аосто? —изумился Вальдо, и его глаза наполнились слезами благодарности.
— Конечно. Это лучший способ узнать, кто владеетИзабеллой, — резко отозвался Йен, стремясь перевести разговор на другуютему и избежать изъявлений благодарности друга.
Вальдо смотрел на графа почти благоговейно, затем поднялся имолча поклонился. Он застыл в этой позе надолго, словно не находил силвыпрямиться. Наконец он принял вертикальное положение, причем лицо егопокраснело от натуги, а из груди вырывалось сиплое дыхание.
Не желая, чтобы его великолепная дикция пострадала, Вальдоотдышался и только потом обратился к Йену.
— Пусть твое сердце станет порукой твоему слову, крепчекоторого нет ничего на этом свете, — с достоинством вымолвил он и сделалпаузу для большей эффектности, после которой продолжил уже не так напыщенно: —Что ты об этом думаешь? Я сочинил это высказывание специально для тебя. Знаешь,я составляю книгу изречений собственного сочинения. Это помогает не теряться влюбой ситуации.
— Великолепная идея, — ответил Йен. — Уверен,что ты отлично с этим справишься.
Йен ощутил блаженство от долгожданной тишины, когда дверьбиблиотеки закрылась за его спиной. Однако его одиночество вскоре нарушил стукв дверь, и в комнату вошла Бьянка.
Если она правильно угадала причину визита Вальдо к Йену, товсе идет строго по задуманному ею плану. Ликование по поводу правильновыбранной стратегии действий придало ей храбрости пойти на риск. РазрешениеЙена покинуть дом вовсе не было решающим, но, имея его, она получит большуюсвободу передвижения.
— Простите, Йен, я не хотела вас беспокоить, но мненужно ваше разрешение.
Сапфиры по-прежнему украшали ее грудь, сверкая особенноизысканно в сочетании с голубыми цветами по вырезу золотистого платья. Йен былтак увлечен созерцанием ее прелестей и размышлениями о том, не усадить ли ее наколени, что не сразу вник в смысл ее слов.
— Разрешение? — переспросил он, когда вдругосознал, что Бьянка шевелит губами с какой-то целью, а не просто чтобынапомнить ему, как сладки они на вкус. — Какое? Вы собираетесь спустить наводу флотилию или стереть с лица земли замок? Если что-нибудь в этом роде, томы оба знаем, что вы это сделаете, не спрашивая никого.
— Послушайте, Йен, я вовсе не так ужасна. — Онаулыбнулась своей самой обезоруживающей улыбкой и склонилась к нему через стол. —Мне необходимо съездить туда, где я жила с братом прежде, чем мне пришлосьпереехать вместе с тетей Анатрой. Мне нужно забрать из дома несколько платьев икое-что из вещей. — Бьянка лгала, утешая себя мыслью, что отчасти говоритправду.
— Вы можете поехать туда. Только возьмите кого-нибудь ссобой.
Бьянка обошла вокруг стола и запечатлела на его устах нежныйпоцелуй. Следующие полчаса Йен провел в борьбе с самим собой, разрываясь начасти: что, если он сейчас уложит Бьянку в постель, или же займется с нейлюбовью не в спальне, а здесь, в библиотеке, а может быть, больше подойдетстоловая или зимний сад? Однако в итоге он логично заключил, что успеетперепробовать все эти декорации, если сейчас сконцентрируется на деле и какследует проведет сегодняшнюю встречу, сумев распутать загадку двойногоприглашения.
В том, что шантажист избрал две жертвы одновременно, нетничего удивительного, но странно его намерение свести их вместе в одно время водном месте. Ведь они могут узнать друг друга! Один отчаявшийся человек ещеможет выложить деньги, но двое отчаявшихся непременно станут сражаться за себя,объединив усилия. Без сомнения, он оказался в ситуации, которая обещалаобернуться не только непредсказуемой, но и взрывоопасной.
— Отлично, — вслух сказал Йен, вспомнивсоблазнительные формы Бьянки. Он не прикасался к оружию с тех пор, как погибКристиан, даже не нюхал пороха, то ли потому, что был слишком неуверен в своихсилах, то ли потому, что боялся могущих нахлынуть тяжелых воспоминаний. Все егооружие было заперто в маленькой комнатке. Он клялся себе, что никогда больше непереступит ее порог, но теперь, казалось, пришло время нарушить клятву.
— Значит, Йен сказал правду, — говорил КриспинБьянке за обеденным столом. — Вы считаете меня страшно неуклюжим и отвратительноскучным. — Он жестом предупредил ее желание возразить. — И непытайтесь отделаться комплиментами моим роскошным волосам и узким щиколоткам. Яв состоянии реально смотреть на вещи.
— А что вы думаете по поводу классической формы своегоноса и волевой челюсти? — игриво поинтересовалась Бьянка.
