Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
вряд ли удастся увидеться. К тому же в Горновку возвращался Леша, чтобы в ее отсутствие побыть с Маняшей.
Злате просто отчаянно хотелось быть ближе к Дорошу и к воспоминаниям, связанным с ним, тем, которые были еще живы в памяти и сердце. Девушке хотелось остаться в тишине сельских сумерек, осеннего золотого безмолвия. Хотелось бродить в одиночестве по окрестностям, ждать его звонка, мечтать о новой встрече, воскрешать в памяти его глаза и улыбку и то чувство, которое он вызывал в ней. И уже неважным было, что обо всем этом подумает Блотский.
Это было каким-то наваждением, затмением, называющимся любовью. И пусть это толкало Злату к краю пропасти, она готова была и к этому. Она понимала, что уже не сможет расстаться с Дорошем. Она противилась изо всех сил и все же не могла устоять. Она хотела быть с ним, пусть и знала, что это невозможно, и все же продолжала отчаянно мечтать и верить. Злата не хотела уезжать и все же покорно собрала чемодан, через силу собрала, ничем не выдав приехавшему накануне мужу своего состояния.
Если он и заметил грусть в ее огромных голубых глазах, несмотря на то, что она, как всегда, была оживлена и деятельна, собираясь в дорогу, он нашел тому объяснение. Ведь он лучше, чем кто-либо другой, знал, как она была привязана к дому, деревне, семье. Но еще он знал и другое: ее творческая деятельность — это воздух, которым Злата Юрьевна дышит, крылья, которые позволяют ей летать. Без всего этого она никогда не будет счастлива.
Творческая деятельность, Горновка и семья были основой ее жизни. Они, может быть, и были связаны между собой, но все же являлись отдельными составляющими. И отношение Полянской к каждой из них было особенное, соединенное любовью, трепетной необходимостью и превозношением. Они вошли в ее душу, став неотъемлемой частью ее самой. Блотский знал это, понимал и жил с этим. Вернувшись поздно вечером, соскучившись по ней, он все же утром проводил ее до машины, не высказав при этом ни неудовольствия, ни упрека, ни обиды. Злата уезжала, он тоже, они оба знали, что так будет, когда избрали для себя этот путь. Они знали, что не смогут вместе уезжать, когда Машка пойдет в школу, но и это их не страшило. Алексей всегда верил и знал: та внутренняя связь, существующая между ними, куда сильнее расставаний. И, конечно, он безоговорочно, слепо верил жене. Эту веру ничто не могло поколебать.
Свою машину Злата оставляла дома, на стоянке у подъезда. Из Минска они собирались выехать на машине Ирины Леонидовны. Кроме основных вещей, необходимых ей, девушка взяла с собой концертное платье, ноутбук, флешку, на которой были записаны профессиональные минусовки, микрофон, систему персонального мониторинга. Полянская не могла позволить себе профессионального звукорежиссера, приходилось полагаться и работать с тем, кого прикрепляли к ней на месте. А бывало, особенно в ту пору, когда все только начиналось, этим звукорежиссером был ее муж. Но аппаратура, та, без которой Злата просто не могла выйти на сцену, у нее была своя, дорогая, профессиональная. Конечно же, ей хотелось когда-нибудь иметь полноценную команду, в которой нуждается артист, — звукорежиссера, светотехника, гримера, танцевальное сопровождение, чтобы иметь возможность готовить большие сольные программы. А пока она рада была и тому, что у нее есть администратор, который снимал с плеч груз ответственности, позволяя думать только о предстоящем выступлении. И вообще Полянская была рада, что в этот раз с ней уезжала Ирина Леонидовна, в присутствии которой преследующие ее мысли и воспоминания отступали, отпускали…
В областной центр, где Злате предстояло выступать, они приехали поздно вечером. Покончив с формальностями, заселились в заранее забронированные для них номера в гостинице, после легкого ужина посидели еще немного, разговаривая о делах за чашкой чая, и легли спать. Утром Злату разбудил сильнейший приступ тошноты. Вскочив с постели, босиком, она едва успела добежать до унитаза. Никогда раньше у нее не было такой сильной рвоты, да и вообще она никогда не страдала подобным. В последний раз ее тошнило много лет назад, когда однажды они напились с покойной Маринкой. А сейчас ее выворачивало наизнанку, и казалось, конца этому не будет. Когда приступ все же закончился, Злата, мокрая от испарины, с каплями холодного пота на лбу, к которому липли выбившиеся из косы пряди волос, опустилась на кафельный пол прямо в туалете, не понимая, чем вызвана эта тошнота и что случилось. Ноги не держали ее, а впереди ждало полуторачасовое выступление, которое сейчас она представляла с трудом.
Наверное, она отравилась… Возможно, что-то в салате было несвежее или обед в придорожном кафе. Посидев немного на холодном полу, девушка тяжело поднялась и отправилась в душ, чувствуя нестерпимую потребность освежить тело и голову прохладной водой.
Она долго стояла под душем, а когда вышла, завернувшись в махровый халат, почувствовала себя лучше. Почистив зубы и высушив волосы феном, Злата уже собралась позвонить Ирине Леонидовне, как в дверь ее номера постучали. Предполагая, что это и есть ее администратор, Полянская отправилась открывать. На пороге действительно стояла Ирина Леонидовна. Злата улыбнулась ей и собралась поздороваться. Вдохнув изысканный аромат ее парфюма, девушка почувствовала, как приступ тошноты накатывает на нее с новой силой. Полянская наверняка побелела.
Прежде чем зажать рот рукой и броситься снова к унитазу, Злата успела заметить беспокойство, мелькнувшее в глазах женщины. Только вновь склонившись над унитазом, Злата поняла, чем мог быть вызван первый приступ тошноты. Вчера вечером, устроившись в постели, она увлажнила руки кремом. Открытый тюбик так и остался лежать на тумбочке у кровати. Вчера крем так приятно пах малиной и мятой, а сегодня этот запах вызвал тошноту. Как сейчас аромат духов Ирины Леонидовны…
Что с ней случилось? Вдруг обнаружилась аллергия? Или это уже на почве нервозности и волнений, в состоянии которых она пребывает последние два месяца?
Когда очередной приступ прошел, Злата вновь поплелась в ванную, а выйдя оттуда, заглянула в прихожую. Ирина Леонидовна так и стояла там, с явным беспокойством и озабоченностью глядя на девушку.
— Дорогая моя, что случилось? Ты отравилась? Ты плохо себя чувствуешь? У тебя что-то болит? Может, вызвать врача? — тут же посыпались вопросы.
Полянская лишь покачала головой и, пройдя в комнату, опустилась на диван, откинула голову на спинку и прикрыла глаза.
— Не надо врача, Ирина Леонидовна. Все нормально! Вряд ли это отравление… Просто вдруг сегодня запах ваших духов и моего крема вызвал тошноту. Наверное, это нервы. А может, какая-то сезонная аллергия,
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
