проявлял к жене ни малейшего интереса. К бывшей жене. Ведь почти одновременно и он, и я получили развод.
В один из вечеров Теодор позвал меня на прогулку. Мы вышли за стены дворца и побрели куда-то навстречу заходящему солнцу. Теодор потянулся к моей руке и вдруг переплел наши пальцы. Такой простой жест, но у меня екнуло сердце. Ведь теперь это было… свободно.
Впереди показалась небольшая часовня с колокольней. Деревянная, по вечерам она обычно выглядела серо и уныло, но сейчас будто расцвела! Заходящее солнце окрасило бревенчатые стены янтарным отливом. В итоге, часовенка выглядела кукольно, как с картинки, даже не бросалось в глаза, что наверху прохудилась крыша, да и стены уже явно давно простаивали без ухода.
– Ее забросили много лет назад, – сказал Теодор, заводя меня внутрь. – Но когда я был еще мальчишкой, возраста Драго, то иногда сбегал сюда. Чтобы побыть наедине с собой. На самом верху, там мне казалось, что до неба рукой подать.
Он взял меня за руку, осторожно проводя наверх по винтовой деревянной лестнице. И вот мы оказались на самой верхушке колокольни. Я повернулась к солнцу, и теплые лучи упали на мое лицо. Было так приятно, что улыбка сама собой изогнула губы.
– Ты показываешь мне свои особенные места, – заметила я. – То охотничий домик, то эту часовню.
– Потому что ты для меня особенная, – сказал Теодор, не отпуская моей руки. – Скажи, Дана… ты станешь моей женой?
Я ахнула, поворачиваясь к нему. Он вдруг опустился на одно колено, доставая из кармана небольшую деревянную шкатулочку с резьбой. В ней на крохотной бархатной подушечке лежало кольцо. Я перевела взгляд на лицо Теодора, и сладко защемило в груди. От того, с какой надеждой и теплом он смотрел на меня. Я потянулась к нему, кончиками пальцев погладив по щеке. Казалось, все еще не верила, что это сон. А потому и ответила тихо-тихо, боясь проснуться от этой сказки, где в золотом свете заката Теодор делал мне предложение руки и сердца.
– Да, да… Конечно, любимый.
На мои глаза навернулись слезы. Теодор встал с колена, надевая кольцо мне на палец, а потом привлек меня к себе.
– Что же ты плачешь, любовь моя?
Я прижалась к нему всем телом, хватаясь пальцами за одежду.
– Не могу поверить, что все наконец-то позади! – выдохнула я, зажмуриваясь.
– О нет, свет мой, – с улыбкой Теодор обнял меня за талию, но сам чуть подался назад, чтобы заглянуть мне в глаза. – Все впереди! У нас с тобой. Целая жизнь, счастье мое, друг рядом с другом.
Эпилог
И снова наступила осень, еще теплая, слегка позолотившаяся. Вот уже год, как я оказалась в другом мире. Еще недавно обычная девушка, работающая в ветклинике и коротающая вечера в одиночестве в тесной квартирке. А теперь... королева? Я до сих пор не могла в это поверить, касаясь жемчужных бус на шее, лежащих поверх золотого парчового наряда. И это была обычная одежда для прогулки!
Я еле находила в сундуках что-нибудь попроще, когда отправлялась тренироваться с магией или лечить животных. В этом я делала успехи, так что теперь частенько выбиралась в столицу, к какому-то очередному хвостатому пациенту. Теодор обещал помочь по весне открыть что-то вроде клиники в городе, где я смогу принимать своих больных, не сходя с места.
«И под усиленной охраной», – вот, что под этим подразумевалось. Как будто парочки угрюмых лбов, которые таскались за мной шаг в шаг, мне не хватало! Я иногда даже боялась, когда мы заходили в сарай с коровами да козами, что у тех молоко пропадет при виде таких ребят! Ладно. То я ворчала. А на деле мне было приятно от заботы Теодора.
Даже по уши в государственных делах он всегда заботился обо мне. Не было ни единого раза, когда бы мой король вернулся из поездки без подарка. И речь шла не о пустых побрякушках, лишь бы отдариться и забыть. Такое ощущение, что Теодор каждый раз нарочно искал красивые диковинки. Так что даже простой резной деревянный гребень для волос заставлял затаить дыхание от восторга перед умением мастера.
В последнее время же Теодор окружал меня такой заботой, что я боялась, что скоро он привяжет меня к кровати! И не для постельных игр. А чтобы не ходила лишний раз. К счастью, за меня вступился лекарь, сказав, что беременные – это не умирающие. А свежий воздух и теплое солнышко лучше ощущать напрямую, а не через открытое окошко. «Motus est vita!» – весело пискнула я с подушек, но мужчины не оценили то ли мою латынь, то ли мои порывы к движению, в котором жизнь, между прочим! В общем, не получилось повыделываться. Не то лекарь достался дремучий, не сдававший латынь нашему Петру Сергеевичу, не то муж строгий.
Из воспоминаний меня вырвало тихое хныканье из колыбельки. Я подбежала к ней, подхватывая на руки проснувшуюся доченьку. Она еще даже глазки не успела открыть, только засучила маленькими ручками, будто и спросонья потянувшись ко мне. Я приложила ее к груди, закачав, привернув в теплое одеяльце.
– Ну, что? Поедем знакомиться с нашими друзьями, малышка? – улыбнулась я, глядя, как она сразу успокоилась, сонно поплямкав.
– Мам, мам, мы идем? У папы уже все готово! – раздался звонкий голосок Драго.
Я обернулась. Он влетел в покои, придержавшись за дверной проем, будто не успел вовремя затормозить. Лицо Драго сияло, непослушные кудри растрепались вокруг чуть разрумянившегося личика. Я улыбнулась с теплом. Он так изменился… Больше не вздрагивал по поводу и без, стал больше смеяться, узнал, каково быть просто счастливым ребенком.
Драго не отлипал от Теодора, а периодически в гости заглядывал и Милад. Ко мне он лезть не пытался. Видимо, разочка в подземельях хватило, чтобы мозги на место стали. Милад вел себя как шелковый, никак не обижал Драго, и я, хотя и волновалась поначалу, потом успокоилась. У моего сына оказалось очень доброе сердце. Ведь он смог забыть старые обиды, начать с чистого листа общение с отцом – с Миладом. Впрочем, кроме нас, никто не знал правды. Для всех Драго так и остался родным сыном Теодора. Маленьким принцем, наследником престола.
Милад не имел ничего против. В последнем разговоре на эту тему он сказал, что не против быть тайным папой для будущего короля, и нахально
