пока тот не ушел слишком далеко. Мы вчетвером, полагаю, сумеем взять его, тем более что у нас есть две отличные собаки. Они без труда возьмут след.
— Оставьте Мориарти, мистер Холмс, пусть бежит! — небрежно махнул рукой сэр Хэрриш.
— Но у него же корона Британской империи! — воскликнул великий сыщик. — Корона самой королевы Виктории!
— Нет, ее копия, — хмыкнул главный смотритель Тауэра. — Я позавчера решил на всякий случай заменить подлинные королевские регалии на муляжи. В подземной камере ночью находились дубликаты, а не настоящие сокровища. Так что потеря для нас не такая уж и большая. А вот профессора Мориарти, полагаю, ждет большое разочарование, когда он внимательнее осмотрит свою добычу. Или когда попытается продать хотя бы один «драгоценный» камень из нее. Очень большое разочарование! Все прочие регалии, — лорд Хэрриш кивнул на мешок, — тоже копии. Но они вообще не пострадали, можно не беспокоиться…
Главный смотритель Тауэра рассмеялся. Холмс тоже улыбнулся — правда, несколько кисло. Он был разочарован тем, что профессору Мориарти в очередной раз удалось ускользнуть от правосудия. Я тоже, если честно, была разочарована, хотя убедительная победа над бандой Бальтазара (пусть с помощью Барти и Гилмора) меня обрадовала. Получили усатые разбойники по заслугам! Жаль только, сам Бальтазар скрылся — как и его хозяин. Но ничего, мы еще встретимся. Непременно! И уж тогда…
Полковник Эдвардс и доктор Ватсон вытащили из катера пленников, те уже начали приходить в себя. Это действительно оказались отец и сын. И никакого отношения к происшествию в Тауэре они не имели, Мориарти просто нанял их, пообещав солидное вознаграждение. Они даже не знали, кому помогают. После небольшого совещания было решено их отпустить: в ограблении они не участвовали, наказывать их, по сути, не за что. Пленников развязали, они немедленно отчалили от берега и скрылись в тумане. Похоже, были ужасно рады, что так легко отделались.
Рады были и мы: что ни говори, а одного бандита мы все-таки поймали, его можно отдать полиции. Наверняка за ним числится немало преступлений, найдется за что судить. Был и еще один повод для радости: профессор Мориарти лишился почти всех своих помощников, значит, не скоро примется за новое дело. Да и оплеуху он получил изрядную: потратил столько сил, времени и денег, а результат — ноль, вместо короны Британской империи — лишь ее копия, муляж. Впору рвать на голове волосы — от злости и обиды…
В общем, все были довольны — кроме злоумышленников, разумеется, и усатых помощников кота Бальтазара, им тоже изрядно досталось: рыжего Пигсли серьезно потрепал мой друг Барти, а братьев-близнецов побили уже мы вдвоем с доберманом Гилмором. Все прочие трущобные разбойники просто разбежались, справедливо решив, что своя шкура ближе к телу. Вполне разумно с их стороны.
Это была и моя, пусть маленькая, но очень приятная победа. Значит, теперь можно с чистой совестью возвращаться на Бейкер-стрит, в любимую квартиру. Преступление сорвано, злодеи наказаны. Еще одно трудное и опасное дело позади! А сколько их у нас еще будет…
И последнее: Холмсу так и не удалось выяснить, кто сообщил Мориарти главную тайну Тауэра — что подлинные королевские регалии хранятся в подземелье Белой башни, причем в правой камере. Если верить сэру Хэрришу, об этом знали лишь два человека на свете, он и полковник Эдвардс, но они оба, разумеется, никому ничего не говорили. Эта загадка так и осталось нераскрытой.
Вырытый бандитами ход завалили камнями, бывшую сокровищницу отремонтировали, однако все ценное из нее убрали — перенесли на официальное место хранения, в Дом драгоценностей, под неусыпную и надежную охрану стражников Тауэра. И ближе к казармам Ватерлоо.
Профессора Мориарти вот уже три месяца не видно и не слышно — к счастью для нас. В городе стало значительно меньше преступлений, меньше горя для людей. Но для Шерлока Холмса это обернулось очередной депрессией — он снова и надолго заскучал. Очень надеюсь, что его хандра все-таки пройдет — когда подвернется очередное сложное, запутанное и крайне опасное дело.
Шайка кота Бальтазара пока затаилась, и я уже несколько недель не встречала никого из усатых бандитов, не видела даже рыжего Пигсли. И мне, если честно, тоже стало немного скучно. Так что я с нетерпением жду новых приключений. Не меньше, чем мой друг Шерлок Холмс.
Пропавшая монета
Глава первая
Мой друг, Шерлок Холмс, не раз говорил мне: «Лучший способ добраться до сути дела — рассказать о нем кому-то другому». Он сам, как правило, именно так и поступает: приносит меня на второй этаж нашей квартиры на Бейкер-стрит, 221Ь, сажает в кресло и не спеша, обстоятельно излагает факты своего нового расследования. Меряет длинными шагами комнату, курит трубку с крепчайшим черным табаком и говорит, говорит…
Конечно, я не могу ему ответить (я же собака, не человек!), но зато умею внимательно слушать и сочувственно молчать, и это иногда очень помогает ему: так лучше думается. Шерлок анализирует обстоятельства дела и раскладывает по полочкам имеющиеся факты, а затем из множества разрозненных, порой, казалось бы, совершенно не связанных между собой деталей воссоздает цельную картину преступления. Это называется у него методом дедукции. И в итоге он практически всегда находит виновного или же, наоборот, спасает человека от тюрьмы, оправдывает его. Второе, заметим, для правосудия гораздо важнее, чем первое: лучше уж отпустить преступника, чем посадить за решетку невиновного.
Так было и в том деле, о котором я хочу вам рассказать.
— Альма, — внимательно посмотрел на меня Шерлок Холмс, — мне нужна твоя помощь!
С этими словами он взял меня на руки и отнес на второй этаж дома. Полуденное солнце ярко освещало нашу гостиную — летний день выдался особенно погожим, солнечным и жарким. Я бы сказала — даже слишком уж жарким. Июль в этом году вообще оказался на редкость сухим и горячим, совершенно не таким, как наше обычное английское лето — мокрое, серое и, как правило, дождливое. Лондонские площади, скверы и улицы (в том числе и наша любимая Бейкер-стрит) буквально изнемогали от удушающего зноя, липкой духоты и мелкой, противной пыли. Город медленно, но верно плавился на горячем солнце — как кусок сливочного масла на раскаленной чугунной сковородке.
Оконные занавески в гостиной, разумеется, были опущены, но жаркие солнечные лучи все равно проникали через них. И успели основательно нагреть комнату — как мне показалось, до температуры доменной печи. Нестерпимые потоки яркого света пробивались сквозь плотную ткань, влетали в гостиную и дробились на десятки, сотни
