лодыжку.
– Должно быть, она искала что-то ужасно важное, – подметил Арлон. – Интересно, что, а, Диадри? – его тон предполагал беседу, но он не сводил глаз с горы, будто силясь раздвинуть камни одной лишь силой воли.
Снова что-то пробормотав себе под нос, волшебник взлетел вертикально вверх вдоль отвесной стены; хватаясь за выступы, он не давал ветру нарушить его равновесие.
– Следуй за ним! – вскричала Диадри, схватив мужчина за руку, когда маг скрылся за границей скалы. – Ей не понравится, если он найдёт, где она спала!
– Кому не понравится? – спросил Барн, чьё терпение быстро истощалось. – Эта его дракониха? Она мертва, Диадри, если даже и существовала. В любом случае ей без разницы, кто придёт к ней на могилу.
– Он собирается поживиться тем, что могло после неё остаться. Они все так делают, разве ты не понимаешь?
– Ну и пусть, раз он так хочет… – он замолк, когда лицо старушки побагровело от ярости.
– Глупое, наглое дитя! – плюнула она. – Зачем ты вернулся – да ещё и приведя жалкого напыщенного культиста? – женщина толкнула его. Воин почти ждал, что она потянется за ближайшей доступной метлой, как двадцать лет назад.
Барн поднял перед собой руки.
– Он нанял меня привести его – к тебе. Я не знал, кто он такой. Какая разница, что он там найдёт?
– Тебе нет разницы? Конечно, даже зрелище того, что твой дом по косточкам разобрали стервятники, тебя не тронуло, так чему удивляться? – Диадри с отвращением фыркнула и снова замахнулась.
Наёмник ловко поймал оба её кулачка и отвёл от своего лица.
– Просто груда брёвен, как я помню. Я лишь пришёл проверить, в порядке ли ты.
И если Арлон был культистом, как утверждала Диадри, то воин принёс ей куда больше неприятностей, чем она могла бы избежать, если бы он отказался.
Хватка старушки обмякла, но взгляд оставался суровым.
– Я тебя не понимаю.
Барн вздохнул и пригнулся, предлагая старой женщине забраться на его широкую спину.
– Как и я сам, большую часть времени. Я потащу тебя, но только пока торчат корни.
Диадри ненадолго закрыла глаза.
– Спасибо, – она обернула тонкие руки вокруг его шеи и добавила: – Я ошиблась. Ты немного изменился с годами. Теперь ты меньший дурачок, чем когда-то был, пусть даже и разгуливаешь тут с Культом Дракона.
– Откуда ты узнала, что он – культист? – поинтересовался наёмник, когда они начали карабкаться. – Он не безумен, в отличие от… – тут он осёкся, стиснув челюсти.
– От меня, – закончила Диадри, хихикнув. – Ты так же открыто относишься к миру, как и в детстве, Барн. В будущем стоило бы поостеречься. Ты же видел его взгляд. Амреннатед знала, что подобные ему рано или поздно доберутся до неё. И она подготовилась, не сомневайся в этом.
Но Барн всё же сомневался, хотя и не стал спрашивать, как же воображаемый дракон мог подготовиться к встрече с фанатиками культа, или откуда Диадри знала о нём. Тем не менее ему хотелось поспорить.
– Я уже не тот мальчишка, которого ты прогнала метлой, Диадри, – сказал мужчина.
– Это правда. Когда ты был ребёнком, у тебя не было этого, – старушка постучала по доспехам.
– У меня не было этого, потому что я был ребёнком. Я покинул Орунн, когда мне исполнилось тринадцать.
Женщина нетерпеливо помотала головой.
– Я имела в виду, что это не отец передал её тебе. Норинт был простым фермером.
– Да. После его смерти я стал наёмником.
Барн обернулся назад, когда почувствовал её руку на своём плече. Старушка с отсутствующим видом водила пальцами по спиральным узорам на наплечнике, похожим на вторую пару глаз, вырезанную на металле. Окрашенные лазурью вихри бело-голубыми парами испещряли всю броню, резко контрастируя с его сильно загорелым лицом и чёрными усами. Честно говоря, воину нравилось иметь дополнительные пары глаз для защиты, пусть это и смахивало на суеверие – хотя эти узоры не напоминали ни человеческие, ни эльфийские глаза.
Наблюдать за тем, как женщина разглядывает их было так же странно, как наблюдать за разглядывающим своё отражение в зеркале ребёнком.
– Почему ты осталась, когда все остальные покинули деревню? – тихо спросил наёмник.
Она подняла голову и улыбнулась.
– Потому что я стара. Всякие сорванцы и культисты свели меня с ума, а я слишком хрупкая, чтобы уйти, как бы сильно земля не трясла мои кости.
– Землетрясения могли убить тебя, – отметил Барн.
– Да, но ведь это не её вина, – вздохнула Диадри. – Будь благодарен за то, что хотя бы один дракон смог уйти из этого мира без особых потрясений, мальчик.
– Ты думаешь, это из-за смерти Амреннатед земля начала содрогаться?
– А почему нет? Сила умирающего дракона – тем более такого древнего и так сильно связанного с землёй – не может не ощущаться, неважно, насколько мирной стала смерть.
– Ты хочешь защитить её память, – покачал головой мужчина. – А ведь она уничтожила Орунн – пускай и не лично, но в результате своего ухода.
– Пришло её время, и она решила умереть так, как требовала того её гордость – большая, чем у армии жадных фанатиков культа. Я могу лишь надеяться, что мне когда-то будет предложена подобная милость. – Диадри напряглась. – Будь осторожен, сейчас ещё потрясёт.
– Что… – Барн выругался, когда камень под пальцами заходил ходуном, начав дрожать. Металлическая броня застучала об него, встряхивая обоих людей, но Диадре, похоже, это не сильно мешало.
Зацепившись локтем за самый толстый корень из тех, до которых он мог дотянуться, наёмник притянул женщину поближе и держал до тех пор, пока тряска не замедлилась и, наконец, не прекратилась.
– Откуда ты знала? – спросил он, когда всё улеглось, а каменная поверхность успокоилась.
Диадри не ответила. Вывернув голову, Барн увидел, что женщина смотрит вниз, на свой дом. Отсюда было видно, что крыша жилища обрушилась внутрь.
– Диадри, – не сдавался он; старушка моргнула и отвернулась от печального зрелища.
– Продолжай лезть, – потребовала она. – Мы почти наверху.
Наёмник проследил за её взглядом до уступа наверху, выдававшегося из скалы в нескольких метрах над ними. В глубине его виднелся вход в пещеру.
Когда они достигли верха, Диадри соскользнула с его спины
