замертво. Мы смотрели из окна. Двое мужчин действительно были наповал. Третий — ранен. Время от времени он дёргался всем телом, словно собираясь с силами, и вскидывал руку: «Помогите». Бронетранспортёр приостановился и расстрелял его в упор! Нас, стоящих у окна, жуть взяла». Татьяна Петровна З.: «Много лишнего говорят. Я рассказываю лишь то, что сама видела или слышала от людей, которых хорошо знаю. Что раненых камнями добивали или в костёр бросали — не скажу. А что пристреливали — да. Говорят о Ельцине: «Что ему народ! Он Тэтчер уважает. Она ещё летом его на это подбивала. Я по радио слышала. Верно о ней Хасбулатов сказал: «Бабёнка!» Как смолоду была, так и осталась лавочницей. Торгашом. Я восхищалась её туалетами. Её белые манжетки в крови. Новодворская серенады Ельцину пела: «Титан у нас есть!» А разве сильный так поступает? Сильный и смелый сам бы пошёл в Дом Советов — и разобрался бы. Без посредников! Или пан, или пропал. Сам пропаду, но свой народ не погублю. Вот так! Такого не бывало! Родной парламент родной президент расстрелял! Натравили русских друг на друга — и празднуют победу — руки потирают: «Русские друг друга перебьют — Россия нам достанется. Спасибо президентам!» (газета «Литературная Россия», № 4 от 28.01.1994 г.).
10.2. Свидетельства находившихся в здании о расстреле людей на площади
Думаю, что почти все, кто был на площади около Дома Советов и не успел укрыться в здании, были убиты сразу или в дальнейшем расстреляны. Об этом можно судить даже по тому, что мало свидетельств людей, которые в момент нападения находились на площади у Дома Советов. А вот свидетельств тех, кто находился внутри помещения, имеется достаточно много. И. И. Андронов свидетельствует: «На площади слева выехали три бронетранспортёра, харкая пулемётными очередями. А справа бухали пушки танкоподобных БМП — боевые машины пехоты. Вдобавок с бронетранспортёров стреляли из автоматов необычные десантники — мужчины в чёрных кожаных куртках и штатских брюках. Повсюду на площади лежали тела убитых и раненых баррикадников… За первые полчаса боя я видел своими глазами с третьего этажа примерно с полсотни мертвецов под окнами с тыльной стороны Белого дома…
Это только из одного окна. Только беглым взглядом. И только за первые полчаса» [40, с. 424]. Увиденное Андроновым происходило в 6 часов 50 минут. Членов Верховного Совета собрали в зале заседаний Совета национальностей, в котором не было окон. Перед тем как туда уйти, Р. С. Мухамадиев подошёл к окну и остолбенел: «Невозможно было поверить глазам… Одни лежат навзничь, другие — лицом вниз, третьи ещё дёргаются в конвульсиях. Их не счесть… Это самоотверженные люди, которые в течение нескольких суток днём и ночью защищали Верховный Совет, живым щитом окружив его здание. БТР, расставленные по четырём углам площади, всё ещё косили их, беспрерывно посылая на людей свинцовый дождь из крупнокалиберных пулемётов… Кто в предсмертных судорогах поднимал голову, того пули тут же валили на землю».
«Из здания Верховного Совета вдруг выбежали две женщины в белых халатах. В руках белые платки… Но стоило им нагнуться, чтобы оказать помощь лежащему в крови мужчине… их срезали пули крупнокалиберного пулемёта» [40, с. 425]. Нина Кочубей вспоминает, что когда депутаты сидели в зале заседаний Совета национальностей, она запела. «Я люблю петь… Неожиданно для себя я громко запела романс… «Гори, гори, моя звезда! Звезда любви приветная. Ты у меня одна, заветная, другой не будет никогда!..» Когда допела, из темноты зала мужчина спросил: «Ну что, товарищи, наверное, настал час всем вместе грянуть «Варяга»?» Кто-то откликнулся встречным предложением: «А может, с белым флагом выйти?» Из рядов кресел выбежала женщина. По-моему, горянка. И депутат. Гневно закричала: «Ни за что! Лучше умереть, чем сдаться на милость этим бандитам!» [40, с. 426].
А в это время Б. Н. Ельцин обращался к россиянам со словами: «Дорогие сограждане! Я обращаюсь к вам в трудную минуту. В столице России гремят выстрелы и льётся кровь. Свезённые со всей страны боевики, подстрекаемые руководством Белого Дома, сеют кровь и разрушения…» [40, с. 426–427]. В это лицемерное обращение многие тогда поверили. Ельцину вторили тысячи других предателей и врагов. Отвечая на вопрос, почему так долго продолжался «штурм» Дома Советов, Д. А. Волкогонов заявил: «Сил на подавление мятежа было задействовано немного, и его подавление несколько затянулось из-за стремления пролить как можно меньше крови» [40, с. 435]. И этого с ног до головы покрытого коростами лжи историка и сегодня читает российское общество. А вопрос, заданный Волкогонову, был уместен, так как обстреливаемый со всех сторон Дом Советов не отвечал на выстрелы, и не было никакой необходимости его обстреливать. Продолжавшийся обстрел указывал на цель — убить как можно больше людей. В 10 часов по зданию парламента начали стрелять из танков. По плану танки должны были начать стрелять раньше, но им не давали пройти по Москве люди, ложась под гусеницы. Танки начали стрелять из 125‑мм орудий после того, как парламент вывесил белый флаг. Вот вам и стремление к малой крови. Стремление было к большой крови. Людей расстреливали только ради убийства и устрашения на будущее. И если БТР расстреливали людей со стороны метро «Красная Пресня», то танки — со стороны Москвы-реки. Этой стрельбы по безоружным людям нельзя ни забыть, ни простить. И если люди русские об этом забудут, то будут прокляты во веки веков.
10.3. Расстрел людей, находившихся внутри здания Дома Советов
Внутри здания была такая же ужасная картина, как в Останкине и на площади у Дома Советов. Очевидец рассказал: «Я вышел из приёмной третьего этажа и стал спускаться на первый. На втором ещё лежали раненые, их кто-то пытался нести наверх. На первом этаже — жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку, — убитые. Это те, снаружи, кто защищал, должно быть, баррикады, и, когда по ним саданули бэтээры, они кинулись в дом, на первый этаж, там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой в полстакана — ей ведь некуда стекать»… По одной из захваченных накануне у милиции раций к войскам обратились Юрий Воронин, Вячеслав Ачалов и священник Русской православной церкви отец Никон. Они призывали войска прекратить огонь и начать переговоры. Кто-то из обитателей Белого дома взял белый флаг и вышел на улицу, но его тут же срезала очередь» [40, с. 439]. Над Домом Советов висели вертолёты, которые корректировали огонь, указывая
