на местности.
— В бой не вступать, пока вся банда не втянется в кольцо, — наставлял Зарубин, — боевое охранение и дозоры отодвинуть от села на километр-полтора так, чтобы их разведка и пикеты оказались перед вами, а не наоборот. С тылу, за вашей спиной, пустить проводников с собаками. Никто не должен уйти. Сигнал к началу сжимания кольца — две зелёных и одна красная ракеты.
9
Шперкович-Слон не спал, он ждал информации об операции по освобождению Жериковского-Сома и докладов командиров групп студенческого батальона об отвлекающих терактах против милиции и патрулей внутренних войск. Он не спал уже трое суток, поддерживал себя алкоголем и крепчайшим кофе. На широком диване лежала и курила голая девица Агнежка, длинная и грудастая. Периодически приподнимаясь, она отпивала из хрустального бокала самогон. Заломив томно руки, промурлыкала:
— Адамчик, ну иди ко мне. Что ты всё носишься по квартире?
Квартира, в которой он обитал уже второй год, до войны принадлежала крупному таможенному чиновнику, взяточнику и негодяю. В декабре сорок четвёртого Слон написал анонимку в НКГБ, сдав чекистам бывшего польского таможенника, потом уничтожил все документы на квартиру, и власти о ней забыли, она перестала числиться в городском реестре жилой площади. Место было удобное, тихое, в северной части города, за рекой Вилия. Трёхэтажный дом в стиле модерн, построенный в начале века, располагался в маленьком переулке между улицами Краковской и Львовской. Переулок был перекрыт круглосуточной охраной из боевиков банды Слона. Милиция не любила заглядывать в этот район. Здесь бесследно исчезли уже три участковых.
— Адамчик, ты забыл свою киску… — гундела девица.
Слону она надоела. Если бы даже он её и захотел, он ничего не мог, алкоголь и нервное напряжение высосали все его силы. Он собрал в охапку её одежду и швырнул на диван.
— Одевайся и убирайся ко всем чертям! — рявкнул он.
Агнежка быстро оделась и, поджав от обиды губы, быстро исчезла. Она хорошо знала Слона: с ним шутить нельзя.
На лестнице послышался топот. Слон снял с предохранителя «вальтер» и сунул его в карман брюк. Вошли Жериковский-Сом и трое вооружённых автоматами боевиков. Небритый, в помятой одежде Сом радостно бросился к Слону. Они обнялись, охрана вышла, прикрыв за собой дверь.
Слон налил в фужеры самогон, придвинул тарелку с бутербродами. Сом выпил залпом и стал жадно закусывать. Он развалился в глубоком кресле, его глаза лучились блаженством. Он был жив и свободен. Жизнь дороже всех сокровищ. И всё благодаря своему шефу, этому мужественному, сильному и смелому человеку. Всё позади. А что и кого он там выдал чекистам, никто никогда не узнает. Он не ведал, что по его признаниям в городе были арестованы десятки агентов банды Слона, наводчиков, связных, наблюдателей, хранителей складов оружия… Выпив второй фужер самогона, Сом сказал:
— Спасибо, шеф! Я откровенно уже и не верил остаться в живых. Спасибо. Всё было организовано отлично. Готов к исполнению любых твоих приказов.
Слон, не закусывая и не присев, выпил фужер самогона, закурил, стал прохаживаться по комнате. Ему вовсе не хотелось ни о чём разговаривать с Сомом. О чём можно было говорить с предателем? С человеком приговорённым, доживавшим последние минуты своей жизни. Но он всё же спросил:
— Тебя допрашивали местные или московские?
— И те и другие. Но я ни в чём не сознался.
— Ну да, ну да…
Обойдя сзади, Слон достал пистолет и выстрелил Сому в затылок. Он не хотел видеть глаза умиравшего.
Вошли четверо охранников и выволокли Жериковского из комнаты. Ещё один принёс таз с водой. Намочив тряпку, стал оттирать с подголовника кресла кровь и сгустки мозгов.
Вскоре пришли начальник разведки и контрразведки банды капитан Малевич по кличке «Нарев», и командиры боевых групп: поручик Шимановский-Зубр, поручик Влачек-Путник, подпоручик Изегбетович-Ятаган, из трокайских татар. Расселись вокруг стола и, получив разрешение Слона, закурили. Слон не садился. Опёршись пальцами о край стола, приказал:
— Капитан Нарев, доложите обстановку.
Малевич достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот, раскрыл его, стал докладывать:
— В начале сентября, после приезда из Москвы группы подполковника Савельева, красные резко активизировались. В сжатые сроки им удалось уничтожить криминальный клан Бруса. Был разгромлен один из самых крупных литовских повстанческих отрядов — отряд Крюка. Сам Крюк и его заместитель Обух арестованы.
Через свою агентуру и по показаниям арестованных красным удалось выйти на места дислокации и явочные квартиры отрядов майора Немана, капитанов Козыря и Далиба, поручиков Ступы и Водяного. Командиры отрядов либо убиты, либо арестованы. Мой заместитель поручик Коваль позавчера был тяжело ранен в районе рынка. По сведениям нашего агента, он умер в больнице, не приходя в сознание (агент тоже был задержан офицерами МГБ, но после допроса отпущен, ему велели передать Слону о смерти поручика Коваля).
Милицией и сотрудниками МГБ арестовано более двухсот человек. Отряды потеряли восемь радиостанций, шесть миномётов, шесть противотанковых ружей, тринадцать пулемётов, девяносто два автомата и полторы сотни винтовок и карабинов. Красным удалось нанести серьёзный удар по нашей агентуре — арестовано свыше тридцати человек, опытных и преданных делу людей, среди них семь ксендзов. Польское население Вильно и края запугано, растёт апатия к делу национального освобождения. Селяне и хуторяне стали отказываться поставлять нам продукты питания, ссылаясь на необходимость сдачи госпоставок. Национальная база нашего движения сокращается. По сведениям, полученным из республиканского органа статистики, более восьмидесяти тысяч виленских поляков добровольно согласились депортироваться в Польшу. Если так дела пойдут и дальше, пан майор, вскоре наш отряд останется в одиночестве.
— Каковы потери в нашем отряде?
— Никаких, пан майор.
— Прекрасно. — Слон достал из внутреннего кармана листок бумаги и, поглядывая в него, стал говорить жёстко, будто каждую фразу вырубал топором. — Пришёл приказ. Уходим за кордон, в Польшу. Сегодня ночью всем группам собраться вокруг усадьбы Академика. На рассвете атакуем расположенный в селе сапёрный батальон. Пленных не брать. На захваченном транспорте, а это порядка тридцати грузовых машин, одной колонной идём до Кальварии, — он разложил на столе польскую военную карту, — атакуем расквартированный там погранотряд красных. Повторяю, пленных не брать. Далее двигаемся на юго-восток к границе, вот сюда.
Группа поручика Зубра прорывается через границу по северному берегу Шешупе, имея справа от себя вот это озеро. Группа поручика Путника прорывается по лесной дороге севернее озера. Группа подпоручика Ятагана прикрывает первые две группы на развилке этих лесных дорог западнее Кальварии и, получив сведения о переходе всех групп через кордон, прорывается по маршруту поручика Зубра. Сопротивление советских пограничников подавлять огнём, равно как и сопротивление пограничников
