Лидия, остановись. Я стискиваю зубы, выключаю телевизор и свет, переворачиваюсь на бок и натягиваю одеяло до подбородка. Мне нужно немного поспать.
Когда я просыпаюсь, Левин находится рядом. Мне показалось, что прошлой ночью я слышала, как он, спотыкаясь, вошел, но я была слишком измотана, чтобы быть уверенной. Теперь меня будит звук того, как он хриплым голосом заказывает доставку еды в номер, и когда я сонно приподнимаюсь в полу-сидячее положение, он смотрит на меня затуманенным взглядом со своего дивана и вешает трубку. На нем все еще одежда, в которой он был прошлой ночью.
— Левин, должны ли мы… — Я давно не чувствовала себя так неловко на следующее утро. Я не могу перестать задаваться вопросом, пошел ли он трахаться с кем-то еще, не могу перестать вспоминать, каким твердым он был, когда уходил, все еще нуждаясь в большем, чем я могла ему дать или он был готов взять у меня. Но я не могу спросить об этом.
— Ты собираешься снова бежать? — Прямо спрашивает он. Его руки свисают между колен, когда он наклоняется вперед, его налитый кровью взгляд встречается с моим. Вопрос повис между нами, тяжелый в воздухе.
— Нет, — говорю я тихо. — Нет, я не собираюсь снова убегать.
— Хорошо. — Левин встает. — Я иду в душ. У тебя сегодня свидание с Гришей. Не забудь.
И с этими словами он исчезает в ванной.
Остаток дня мы очень мало говорим друг с другом. Я завтракаю, пока он в душе, оставляя бутерброд и сок, которые он заказал для себя, на кофейном столике. Он выходит из ванной полностью одетый, к моему большому разочарованию, и, собрав еду, покидает комнату, не сказав больше ни слова.
Он возвращается только за несколько часов до того, как я должна встретиться с Гришей. К тому моменту я практически царапаю стены от скуки, мне нечего делать, кроме как заказывать еду и смотреть телевизор. Я никогда не была так не активна, и к тому времени, когда Левин возвращается, я готова разорвать его за то, что он бросил меня на целый день. Конечно, я этого не делаю, потому что я не должна хотеть проводить с ним время. Я должна быть счастлива, что он оставил меня одну на весь день. Но все, что я могу сделать, это задаться вопросом, где он был?
Когда он возвращается, то выглядит слегка раздраженным. Он входит в комнату с матово-черной хозяйственной сумкой в руке и протягивает ее мне.
— Держи.
Я удивленно смотрю на него.
— Ты ходил за покупками для меня?
— Нет, — выдавливает Левин. — Это сделал твой парень.
— Мой... — До меня доходит, что он имеет в виду Гришу. Я больше не могу думать о нем как о парне, по крайней мере, не совсем. Сейчас он моя обязанность, потому что меня принуждают, потому что, в конце концов, он не тот, с кем я свободно выбрала отношения.
Я беру сумку из рук Левина и бесцеремонно вываливаю содержимое на кровать.
— Ты возвращался в мою квартиру? — Резко спрашиваю я, оглядываясь на него через плечо, когда мне приходит в голову, куда, должно быть, была отправлена одежда.
— Мне нужно было посмотреть, не было ли каких-либо признаков того, что кто-то еще следил за тобой вчера, — прямо отвечает Левин. — Что это? Просто одежда?
Я вздрагиваю. Это не просто одежда. Сверху дымчато-серое кашемировое платье с запахом, такое мягкое, что кажется, будто к нему прикасались на небесах, но под ним нечто совсем другое. Нижнее белье: кружевной и шелковый бюстгальтер балконет и вызывающие трусики в тон, а также записка:
Я надеюсь, ты найдешь в себе силы простить меня, Лидия. И надень это для меня сегодня вечером.
– Гриша –
Под ним пальто, которое я оставила в его квартире, когда убегала, и новая пара черных итальянских кожаных перчаток. Четкое заявление – тебе не обязательно возвращаться, но, если ты это сделаешь, это всего лишь пример того, чего ты можешь ожидать. Осыпанная подарками и любовью, как и раньше.
Если бы я не знала правды, это могло бы быть заманчиво, хотя бы из-за секса и привязанности. Но сейчас секс с Гришей был хорош, но он не мог сравниться с тем, что делали мы с Левином, а мы даже не трахались.
Я молча поднимаю нижнее белье, отчасти надеясь вывести его из себя, увидеть хоть какую-то реакцию. Мне кажется, я вижу, как темнеют его глаза, но по большей части он смотрит на меня безучастно, хорошо скрывая свои эмоции, если они у него есть.
— Значит, не только одежда.
— Нет. — Я с трудом сглатываю. — Не волнуйся, — натянуто говорю я. — На этот раз я не сбегу. Я не позову тебя, если не буду действительно в опасности.
— Хорошо. — Голос Левина прерывается, когда он смотрит на часы. — Тебе следует начать готовиться.
Я прикусываю язык, чтобы не отреагировать едко, и, собрав платье и нижнее белье, удаляюсь в ванную.
Час спустя я одета и накрашена, мягкое серое платье соблазнительно облегает мое тело, в глубоком вырезе, если я повернусь определенным образом, вспыхивает розовый оттенок, волосы завиты, а макияж слегка нанесен дымчато-серыми тенями для век, которые сочетаются с платьем и подчеркивают голубизну моих глаз. Несмотря на погоду, я надеваю пару бархатных черных сапог до колен, которые купил мне Гриша, и смотрюсь в зеркало.
Я жажду выбросить все, что когда-либо дарил мне Гриша, вычеркнуть его из своей жизни и начать все сначала. К сожалению, это означает большую часть приличной части моего гардероба. Возможно, он и оказался лживым мудаком, но у него хороший вкус в одежде.
Левин не скрывает своего выражения лица так хорошо, как я думала, когда я ухожу, и мысль о том, что, возможно, я произвожу на него такое сильное впечатление, что он не может скрыть жар в глазах или подергивающиеся мышцы на стиснутой челюсти, глубоко возбуждает меня.
— Я вызову такси. — Я делаю вид, что не замечаю этого. — Ты собираешься проводить меня?
Левин качает головой.
— Полагаю, я могу тебе доверять? Ты лучше понимаешь последствия, если снова сбежишь?
— Ты правильно предполагаешь. — Я оглядываюсь на него, направляясь к
