тебя любить, если бы я в твоих чувствах сомневался? Я на самом деле очень сильно тебя люблю. И очень сильно даю гарантию, что завтра это не…
– Достаточно, Дим, я поняла.
Уже в который раз Арикс точно угадал время нашего появления и встретил в холле. Я сразу заметила, что внутри стало уютнее, а Диминик подтвердил:
– Форы успели отремонтировать правое крыло. Кажется, я поспешил, выкупив поместье так рано – надо было выждать еще несколько месяцев.
Я понимающе закивала:
– Теперь хоть понятно, почему лорд Фор так не хотел его обратно продавать. Он хоть свои затраты в цену включил?
– Не совсем, – парень многозначительно улыбнулся, направляясь теперь в сияющую столовую. – Но не жалей его – он оказался очень рад нашей сделке. Я пообещал, что не буду претендовать на его место в Совете Вахарны. Дело ведь не только в моем нынешнем положении – у него, кроме Кристины, детей нет, а ее точно к Совету и на пушечный выстрел пока не подпустят. Поэтому смена династии вполне вероятна, а я из инкубов самый очевидный претендент.
Я скептически поморщилась и напомнила:
– Ты даже не инкуб! И в Совет Вахарны вряд ли хочешь. Сложно представить, что ты выбрал бы для себя такое ответственное и скучное дело.
– Тоже верно. Но лорд Фор-то о последнем не знает. Привет, Арикс!
– Доброе утро, милорд, – слегка склонил голову терпеливый слуга. – Завтрак подавать сейчас или позже?
Вместо ответа господин продолжил свои веселые издевательства:
– Арикс, я должен сообщить новость дня: я Наташу люблю и гарантирую, что это завтра не закончится.
Я закатила глаза, но слуга оставался невозмутимым:
– Я в курсе, милорд.
– Ты про гарантии точно расслышал?
– Я не глухой, милорд. Завтрак подавать или дождетесь пробуждения ваших гостей?
– Давай их разбудим и сообщим новость дня!
Я попыталась вклиниться в их бессмысленный разговор:
– У вас тут гости? Кто? Арикс, хоть вы мне ответьте, а то господинчика, похоже, переклинило!
Слуга перевел взгляд на меня и тоже немного нервно произнес:
– Сначала ты мне ответь, завтрак подавать сейчас или потом?! Вам обоим кажется, что мне делать больше нечего, кроме как вас веселить? А тебе, миледи, дам непрошеный совет: в семье кто-то должен быть серьезным и взрослым, иначе провал!
У меня ненадолго дар речи пропал:
– Как вы меня назвали? Миледей?
– Именно так, – подтвердил старик. – Попытаюсь до свадьбы привыкнуть. А в том, что милорд скоро вернет титул, я не сомневаюсь. Как же мне тебя еще величать? Не твоим же странным именем.
– Какой еще свадьбы? – заулыбалась я, покосившись на предполагаемого жениха.
Но пояснил мне снова Арикс:
– Надеюсь, вы не собираетесь жить долго в грехе? В своем почтенном возрасте я подобного терпеть не собираюсь.
От сказанного меня разобрал такой смех, что ноги подкосились:
– В грехе? Вот уж не думала, что этим стенам известно такое слово! Да ваш милорд всю жизнь в сплошных грехах жил! Он со мной еще, можно сказать, стесняется!
Диминик схватил меня за руку и потащил по коридору, произнося на ходу:
– Ты так и не поняла, чем отличается пища инкуба от его любви. Не парься, что Арикс тебе тыкает – в этом вопросе он уже вряд ли перестроится.
Это последнее, из-за чего я парилась, мягко говоря. Обернулась и крикнула, изображая в нашей семье самую серьезную и взрослую:
– Не нужно завтрак, уважаемый Арикс! Если проголодаемся – сами что-нибудь отыщем.
– Ясно, – недовольно ответил тот. – Теперь она будет делать вид, что я здесь не нужен. Миледи! Тебе в какой спальне стелить – в отдельной или господской?
Ответил ему Диминик:
– Что за странный вопрос? Я же не стал кастратом, перестав быть инкубом.
Видимо, эта сакральная фраза все расставляла по своим местам, а пока я бежала следом, влекомая настойчивой рукой. До этого крыла ремонт не добрался, но хозяин безошибочно нашел нужную дверь и забарабанил в нее. Раздались сонные маты, по которым я сразу узнала Маринку:
– Командир, дай поспать! Мы сюда от шумного семейства отлеживаться приезжаем, имей совесть!
– Со мной Наташа приехала, – сообщил Диминик и затянул свою ожидаемую речевку: – Кстати, я люблю ее…
Николас со злостью перебил:
– Опять? Ну так делай это в своей комнате! Мы тут при чем?
А мне надоело, что Диминик один всех достает. Я перехватила инициативу и с торжеством заорала:
– Он любит меня и дает гарантии, что завтра это не закончится!
Николас резонно заметил:
– Такие гарантии может только оборотень дать. Хотя если речь идет о буквальном «завтра», то есть шанс.
– Да! – согласилась не без удовольствия моя подруга. – Ты только сама ему такие гарантии не давай – мы тебе кого-нибудь порядочного в стае найдем.
Но я не позволила им испортить праздничную атмосферу и добила козырем:
– А мне и этот сойдет. И мы поженимся! Ура же? Обнимашки же!
Несколько секунд тишины закончились криком Маринки:
– Дайте поспать, изверги!
Вот и все поздравления. Зато у нас обоих насмехаться над гостями охотка пропала. И пришлось уныло плестись в господскую спальню, чтобы как можно скорее начинать жить в грехе.
Эпилог
Чета Логиновых всегда вызывала только уважение. Оба были порядочными людьми, а все свое время тратили на помощь другим – они работали врачами. Возможно, со стороны казалось, что их семейство неполное, раз за столько лет благополучного брака они не обзавелись детьми. На самом деле Татьяна и Владимир никогда и не собирались становиться родителями, решив всю жизнь посвятить святому делу хирургического и терапевтического целительства.
Так и продолжалось до тех пор, пока заведующий отделения не ляпнул странное:
– Как Наташка поживает? Она, наверное, совсем выросла. Может, с моим Глебом на свидание сгоняет? А то мы уже беспокоиться начали, что сын вообще никогда не женится.
Он просто шутил – ни к чему не обязывающее предложение. И Глеб его – отличный парень, сейчас в ординатуре пашет, талантливый и перспективный. За такого замуж любой родитель с радостью дочь отдаст, даже если та будет сопротивляться. И все бы ничего, но у Владимира Логинова назрел единственный вопрос:
– Какая еще Наташка?
Начальник некоторое время смотрел ему в глаза, но потом сдался, хлопнул мужчину по плечу и заверил:
– Намек понял. Пиши на отпуск с первого числа – так и быть, отпущу.
А вот от Владимира суть намека ускользнула, но раз уж он об отпуске два года мечтал, то ерепениться и переспрашивать не стал.
Через некоторое время Татьяна Логинова столкнулась с сумасшедшей соседкой:
– Дочка ваша переехала? Давно ее не видно.
До этого момента Татьяна соседку никогда сумасшедшей и не считала…
А в конце ноября стало совсем не по себе, когда им позвонили из какого-то института, о котором они раньше даже не слышали. Очень вежливо изложили просьбу:
– У Натальи телефон отключен, или она номер сменила? Понимаем, что она больше не наша студентка, но вы все-таки поинтересуйтесь у дочери – не сможет ли она выступить на юбилее ректора в рамках студенческого концерта? Не хватает профессиональных номеров, выкручиваемся как можем!
Владимир ответил, что девушка ошиблась номером, отложил телефон. Сел. Подумал. Посмотрел на жену и осторожно поинтересовался:
– Дорогая, кажется, я немного переработал. Не напомнишь, у нас случайно нет какой-нибудь дочери? Меня сегодня утром в лаборатории тоже о ней спрашивали. И тебя на прошлой неделе медсестра…
Татьяна всплеснула руками:
– А я тебе говорила, что вакцина еще тестовые испытания не прошла! Доэкспериментировались?
На всякий случай пересмотрели семейные альбомы – даже там никакой дочери не нашли. А потом все стало на свои места. Вначале в квартиру ввалилась целая толпа молодежи, почему-то открыв дверь своим ключом. Поочередно сделалось страшно, грустно, никак – и в итоге понятно. Вот же она, их Наташа – замечательная дочурка, которая много лет их радовала. Но зачем она столько друзей разом пригласила? Их ведь даже угостить нечем! И где, кстати говоря, ее комната? Неужели она двадцать лет жила в кабинете? Или кабинет в той комнате сделали уже после того, как она стала
