дай ей шанс.
Совершенно нелогичная просьба… – но она порвала меня пополам. Одна половина хотела вылететь отсюда пулей. Другая пригвоздила меня к месту.
Я все же вырвалась и попыталась пройти три метра обратно, туда, где сидела, но тут комната завертелась. Даже потолок, и тот как-то накренился. Коленки обмякли, и дальше я уже сидела на полу. А на меня дождем рушились пятнадцать лет лютой боли – все и сразу.
Один день. Ничего больше. Дайте мне один день, когда я пойду вечером спать, зная, что проснусь, и меня будет достаточно. Что я буду, какая надо. Все, больше не могу, это слишком. Я перевернулась на бок – грудь раздирало – и отчаянно зарыдала в ковер.
– Прости, – прохрипела я, когда наконец набралась храбрости заговорить. – Прости, что я все испортила, мама!!!
– Здесь не за что просить прощения, – через несколько мгновений раздался голос доктора Анахеры. – Это просто замешательство. Мы через него пройдем.
Весь следующий час она наблюдала, как я выплакиваю в ковер всякое вранье. Многое из этого было похоронено слишком глубоко внутри и выходить не желало. Те, которые вышли, распускались на нейлоновые волокна – окончательно, безвозвратно. Я так и валялась на боку, скрючив лапки, как тираннозавр, дрожала подбородком и время от времени пыталась втянуть носом две дорожки соплей, сползавших по нижней щеке. Обнять меня Анахера не могла – она и так уже нарушила сегодня достаточно правил. Вместо этого она сидела рядом и молчала, когда в дверь барабанила следующая девчонка. И потом еще следующая.
Мы просто были тут. Вдвоем.
В невесомости.
В какой-то момент я даже подумала про доктора Эссо. Которого бросила точно так же, как бросили меня. Воображение рисовало, как он лежит на ковре и плачет – по тем же самым причинам. Где-то он сейчас? Думает ли про меня? Про мою маму? Верит ли до сих пор, что мог бы ее спасти?
Словно прочитав мои мысли, доктор Анахера заговорила.
– Если в твоей жизни есть прошлые ошибки, которые, ты думаешь, что могла бы исправить, я к твоим услугам. Но, пожалуйста, просто знай, что где-то там, впереди, тебя ждет будущее, дикое и прекрасное, – и оно у тебя тоже есть.
Я поднялась на ноги и сказала «спасибо».
И пошла к дверям.
Зная, кого мне нужно увидеть первым.
Глава 23
Эссо. Сейчас
– Дыши, брат, просто дыши. Воооот, уже лучше.
Это был тот же мужик, который уничтожал меня взглядом внизу, только теперь совершенно в другом настроении – и с другим акцентом. Холодные, оценивающие глазки куда-то девались; сейчас он озабоченно наблюдал за тем, как меня трясет, а на лице застыла гримаса ужаса.
– Вот, уже лучше, – повторил он этим своим новым провинциальным баритоном, держа меня рукой за плечо.
Я вытер заливавший лоб и подбородок пот и принялся усердно вдыхать, пока окружающий паб не вошел обратно в фокус.
– С-сколько я был в отключке?
– А кто его знает. Я только сейчас поднялся наверх, парень. Думал, у тебя припадок. Но я на своем веку видел много припадков – и много панических атак. У тебя точно она.
– Паническая атака? – прошептал я (всю жизнь думал, что такая шняга только с белыми случается). – Это что теперь, насовсем?
– Не, бро, ты че, – расплылся в улыбке он. – Это типа стрессовая реакция. На реально сильный стресс.
Он помолчал, дал улыбке сползти с физиономии.
– А теперь расскажи-ка мне, что за стрессы такой козырный парень успел нагулять в твоем возрасте? Тебе бы щас с корешами играть, с девушками чатить да жрать дома ужин с мамашей.
Я притворно усмехнулся. «Стресс» – это голимое преуменьшение того, что со мной сейчас происходит. Если объяснять ему расклад, то с чего вообще начинать? С предчувствий после автомобильной аварии? Ну да, потом надо еще про видение с пулями на обеде упомянуть… и как меня из школы исключили… и цену за голову назначили… а всех моих друзей сегодня ночером должны пристрелить на хрен.
Ага.
– Вижу, у тебя много чего на душе накопилось, – избавил меня от мучений с формулировками этот дядька. – Слушай сюда, малой. Я те не доктор, конечно, но я вот что скажу: все таково, каково оно есть, и только дурак станет париться насчет того, что не в его власти изменить. Но, с другой стороны, – он еще помолчал и задрал одну бровь, – если контроль у тебя, ты сможешь выдержать удар.
Осмотрев меня еще раз с головы до ног и убедившись, что я не устрою еще одну паническую атаку прямо сейчас, он взял со стола бумажку с надписью «£9.49» и смял в кулаке.
– За мой счет. Бывай здоров.
И ушел вниз, заниматься другими, платящими по счету клиентами. А я так и остался сидеть, с его словами в голове. Была в них какая-то скрытая надежда, я ее там прямо чувствовал. И как ко времени! Ни дать ни взять еще одно пророчество.
Я перебрал мысленно видения сегодняшнего дня. Вместо некоторых деталей уже набились помехи, белый шум. Но я помнил достаточно: Ди и Резня надвигаются на меня через град; на заднем плане маячит Пекхэмская библиотека. И пули, летящие во всех и каждого в последней картинке, той, что пришла за ланчем.
Одна так и осталась ярче прочих – Ди лежит мертвый на земле. Я попытался вытряхнуть из головы образ кровавой дырки у него во лбу, но он не вытряхивался и гнал холодную дрожь по загривку.
Я помнил его другим, Ди… Вот он младенцем на фотографии над теликом у его мамы в гостиной. Вот он до того, как стал главарем банды С. П. Д… до того, как его брат, Завьер, превратился в Резню. Жизнь ограбила их обоих, украла то немногое, с чем они начинали.
И не успел я начать думать про всех остальных, кто являлся в видениях, как на меня снизошло откровение:
Это же я – линк. Я – связь между ними.
Со второго захода мысль обожгла, как кислота в лицо. Это я связываю всех их друг с другом. Я был там, когда пекхэмские напали на Резню в Вест-Энде и запустили всю эту гопническую войну. Я унизил Ди в школе и почти подвел его под исключение. Это мою бумагу нашли парни из С. П. Д. и сделали точкой невозврата. Это я послал СМС Спарку утром из туалета, после которого его парни будут ждать в Нарме С. П. Д. И Надья, Като и Роб окажутся в одно время в одном месте, чтобы встретиться там со мной.
Я взгромоздился обратно на стул, плавясь от отчаяния.
Это я – причина, по которой двое моих лучших друзей, десяток ребят из Брикстона и Пекхэма и девушка, которую я почти точно люблю, должны в скором времени умереть. Не совпадение, не случай – я, Эссо
