принесли с собой любовь к роскоши и порочным развлечениям. И если прежний Небесный Император и его супруга хотя бы пытались изобразить справедливость, например позволили предводителю тигриного племени Нянь Кэсину возглавить Небесное Воинство, то нынешний Император, – без всякого почтения, скорее с презрением, выплевывает дядюшка Жу, – только и знает, что таскаться за юбками и бесконечно спорить со своей несносной женой. Распустил двор и родню, и те стали творить что хочется. И управы на них не было. Поэтому птицы-зарянки и тигры созвали Большой Совет Чудовищ и решили идти кланяться тебе, просить стать их богиней.
– И я так легко согласилась?
– Ты очень скучала и не знала, чем себя занять. Тебе показалось веселым заседать в Зале Пяти Стихий вместе с Небесным Императором, поставив рядом свой трон. Даже немного выше – все-таки старшинство за тобой. У тебя не было причин не согласиться.
Рассказ дядюшки Жу кажется мне логичным, и хотя многое еще непонятно, моя картина мира уже становится гармоничнее и красочнее. И белых пятен на ней становится все меньше. Укладываюсь на спину и смотрю в потолок хижины – кажется, нет ему конца, где-то под самым сводом неба то ли начинается, то ли заканчивается…
– Как жаль, что Чжэнь Цянцян так и не рассказала мне, почему птицы-зарянки запретили Песнь Души.
– А ты сама спроси у нее, – абсолютно серьезно произносит дядюшка Жу.
– Не смешно, – злюсь я, – ты же знаешь, что ее здесь нет.
– В Небесном Царстве, может быть, и нет, но где-то в Мире Смертных она точно живет.
– И как ты предлагаешь ее искать, если даже сам Линь Вэйюань не смог за тысячу лет найти ее?
– Этот мальчишка… – Дядюшка Жу сжимает кулаки. – Много он понимает! Спрашивать нужно у самих птиц, они способны отыскать свою принцессу.
– Но… – морщу лоб, припоминая, – после войны богов и чудовищ все племя птиц-зарянок было уничтожено. До последнего птенчика.
– Это небесные так думали. – Старик наклоняется ко мне и таинственно шепчет: – По-твоему, просто так возникло первое Искажение и появилась Изначальная Бесовка? Тебе стоит пойти к ней и заглянуть ей в глаза. Ты удивишься…
Дядюшка Жу прав: давно следовало пойти и самой о многом спросить у Бесовки.
Так и сделаю.
Эпизод 30
Я смотрю в твои глаза
В этот раз никто не препятствует мне на пути к Башне Страстей. Но у самого входа воины в белоснежных сияющих доспехах скрещивают передо мной гэ[22].
– Не положено! – чеканят и замирают каменными изваяниями.
Щурюсь, примеряясь, как бы шарахнуть огненным шаром, но потом почему-то жалею: красивые ведь, молодые парни. Если сравнивать со мной, они даже не дети – зародыши!
Так, что-то слишком часто я в последнее время думаю о детях. Фэн Лэйшэн, чтоб его, со своим желанием быть дядей! Лучше бы озаботился тем, чтобы его подчиненные соблюдали субординацию.
– Вы хоть знаете, кто я? – Думаю, самое время продемонстрировать свою древность и величие.
Каменные изваяния оттаивают, выпаливают дружно:
– Великая Богиня Дайюй Цзиньхуа, Ваша Светлость!
– Так если знаете, как смеете преграждать мне путь? – взвиваюсь, будто язык пламени. Сейчас лизну их – разлетятся в пепел.
– Мы бы не посмели, – склоняют головы оба, – но Владыка Фэн и Владыка Бай дали нам строгие распоряжения вас не пускать!
– Ах, Владыка Фэн и Владыка Бай! – тяну с притворной ласковостью, а у самой сжимаются кулаки. Заботливые мои! Ну я вам устрою!
Сначала нужно разобраться с меньшим из зол. Скалюсь и чуть выпускаю Ее.
– Мы же не будем звать сюда Владык и отвлекать их от важных дел, правда? – Ухмыляюсь, но так, что стражников передергивает – поняли, уже лучше. Конфликтовать и тем более убивать мне бы не хотелось. – Я с ними потом сама разберусь. Вы ведь знаете, что они – мои стражи, а значит, мое слово куда важнее их.
– Разумеется, – воины пугливо переглядываются, разводят гэ и склоняются в почтении. – Проходите, Ваша Светлость!
Иду по тропинке, выложенной плитами над бездной. Эта дорога держится исключительно на божественной энергии. Жутковато. Наверное, преступники, которых конвоируют сюда, проникаются, дрожат, понимают, что пощады уже не видать. Мрачное и угрюмое место. Когда приближаюсь к гигантской двери, закрытой мощнейшим заклинанием, меня начинает трясти. Чувство, словно я уже когда-то проходила через эту дверь.
По центру, разделенная створками надвое, красуется драконья морда. С одной стороны, она страшна и пугающа, с другой – так и манит прикоснуться. И я трогаю ее. Веки поднимаются, и пылающие глаза с вертикальными зрачками смотрят на меня. Пасть открывается – рык заставляет меня отскочить и даже закрыться руками. Дорожка под ногами трепещет, и я вместе с ней.
– Какая из страстей привела тебя? – Разносится в голове голос дракона. В нем будто грохот камнепада и каменный же холод.
– Л-любопытство, – испуганно бормочу, потому что внутри все дрожит, словно я не древняя могучая богиня, а просто смертная перед чудищем.
– Твоя страсть вкусна, – отзывается дракон, и морда его вдруг двоится и разъезжается в стороны. Интересно, кто это придумал?
Когда вхожу в Башню, ситуация меняется: смотритель башни, Синий Демон Невзгод, встречает меня с поклоном.
– Сама великая Дайюй Цзиньхуа пожаловала к нам! – учтиво говорит он.
– Я бы хотела увидеть Изначальную Бесовку, – произношу льстиво. Знаю, как демоны любят лесть. – Не проводишь ли меня к ней, мудрый смотритель?
– Я к вашим услугам, о великая!
Он устремляется вперед. У него вместо ног завихрения дыма, поэтому Синий Демон Невзгод несется так, что я едва поспеваю. Останавливается он внезапно, будто напоролся на препятствие.
– Дальше этот демон не может пройти, о великая, – говорит жалобно, склоняясь передо мной.
И я понимаю, в чем причина: прямо перед нами вырастает клетка из лучей Абсолютного Света. Работа Бай Гаошана. А вон те черные колючие росчерки точно добавил Фэн Лэйшэн.
Милостиво склоняю голову.
– Благодарю, что привел, дальше я сама.
Смотритель кивает и исчезает так же быстро, как привел меня сюда. Правильно, нечего ему тут делать, незачем видеть, как сдается мне сила обоих Владык. Не нужно принижать их перед младшими чудовищами.
Когда след Синего Демона Невзгод полностью исчезает, я просто собираю потоки энергии в кулак и развеиваю их. Все равно Бесовке тюрьма больше не потребуется – что-то подсказывает мне, что отсюда мы уйдем вместе.
Она сидит в углу, у каменной стены. Я невольно злорадствую: еще недавно я вот так же сидела в углу темницы в деревне
